| *** |
- … Возьми, а?
- Не-не. И не уговаривай. Ну неужели не соображаешь? «Мой мопс любит сосиски…» Каша-малаша. Тюря. Не-не-не!
- Правда, ещё с щенячества обожает. А сча стареет.
- Вот и напиши новый замечательный рассказ, с интригующим и бодрым, с твоим фирменным началом «За замковой стеной гремели тамтамы…»
- Ударили.
- Вот! Именно. Ударили. Замечательно, сразу ведь слышится, как они ударили. Настроение. Интрига. Фирменный стиль. Или «Рота поднималась раз за разом, и снова, и снова ложилась, редея». Блеск. И конечно «Она стояла, опираясь на подоконник, соблазнительно и резко очерченная будто гуашью»
- Тушью.
- Вот! Именно! Блеск.
- Возьми про сосиски. Мне надо. Ему нужны лекарства и деликатесы.
- Вот и напиши своё очередное фирменное. И возьму. И заплачу. И будут лекарства и деликатесы.
- Не только за ради деликатесов и лекарств прошу. Память. Разве не понимаешь?
- Нет. Не-хо-чу понимать. И категорично не хочу про мопса и сосиски – хочу про замковые стены и тамтамы, про редеющую роту, про очерченных у подоконника девушек.
- Мне и ему очень-очень надо.
- Дьябольщина!... Мне не надо. Читателям не надо. Мне и читателям надо лишь твоих задорных барабанщиков-трубачей, твоих тонущих эсминцев и отчаянных бронебойщиков, твоих сентиментальных и седых ветеранов-неудачников, и юных самоотверженно и благородно отдающихся им девушек, твоих хромых шиллеров и зашрамленных челлини …
- Коль хромые, то байроны.
- Именно. А ты уговариваешь про сосиски. Почувствуй разницу.
- Значит, не возьмёшь?
- Нет.
- Дьябольщина! Ты же не конечный идиот!
- Вне всяких сомнений.
- Задорные барабанщики и трубачи – мальчишки юнкера, не доживающие даже до корнетов! И откуда и за какими-такими замковыми стенами взяться тамтамам? В роте которую поднимают раз за разом, чтобы она редела, бойцы в спину пристрелят придурка или каналью офицера! Резко очерченная девушка, это женский силуэт на мишени! Сентиментальные и седые ветераны во сне храпят, хрипят-орут, и текут слюнями, и, отлично осознавая что уже не способны драть юных самоотверженных девушек, настойчиво настаивают на минетах, в том числе и потому, что сами могут хотя бы полизать!...
- Ты забыл про эсминцы и шиллеров.
- Про байронов. Не забыл. Но примерно аналогично.
- Не конченый идиот, сообразил. Утомил, иди… к мопсу. Держи чек, в кассе получишь аванс. За… секундочку, ага – по плану с тебя «Подвиг в ущелье».
- «Предательство на перевале».
- Именно. Ценю. Жду в четверг.
Но автор не пришёл в четверг, и в пятницу не пришёл, и в субботу.
Утром в среду у автора умер его мопс любивший сосиски.
А в среду днём умер и автор, фирменно и настроенчески умеющий про отчаянных бронебойщиков и зашрамленных челлини.
Мёртвый автор стоял вечером, опираясь на подоконник, резко очерченный будто тушью, смотрел на мусорный бак, куда отнёс завёрнутое тяжёлое остывшее тельце, курил, плакал о единственном дорогом существе, о деликатесах и лекарствах, о поднимающейся и ложащейся редеющей роте, о мальчишках трубачах и барабанщиках, заодно скулил и о сочной письке знакомой самоотверженной барышни, и массово губил внутри себя персонажей, сюжеты и способности, начав с обещанного перевала — губил, губил беспощадно…
К чести редактора, он не потребовал с автора возвращения аванса.
Редактор терпеливо ждал воскресенья.
(zestanoyjoker) 14 декабря 2009 года |
| --- |
|
|