| *** |
Прозаик Гонобец (псевдоним Звёздный), поэт Симонюк (псевдоним Троянский), фельетонист Осколский-Лиманов (подпись «Шпан») и литературный критик Иванкина («честный человек и подписываться должен честно, без изысков») пили второй день.
Сошлось пятницей, авансом и гостеприимством Иванкиной, и люмпенским отторжением маленького города.
Вопреки расхожим и устоявшимся общественным стереотипам, именно лирический поэт Симонюк славился, как в узких, так и в широчайших кругах, особым и извращённым цинизмом, а прозаик Гонобец являл собой извечный тип идеалиста, чьё лицо если и случалось ещё неразбитым, то по чистейшему недоразумению.
- Послушай, Петя – раз в …дцатый, алкогольно-прокуренно произносил поэт прозаику: Ты мне, конечно и прости осподи, собрат по цеху – итить его, и всё прочее, но ты конченый идиот. Мышкин, хули. Почти херувим, бля.
- Хули – тут же вставлял-вторил старшему другу поэту и фельетонист. Ничего личного и не со зла, просто голосом молодости и рационализма.
- Ну, зачем вы… Ну, как вы… Да как вы не понимаете! Писать надо, только если хочешь осчастливить этот мир! Ну… ведь, правда!
- Правда – вставлял-вторил и второму старшему другу юный фельетонист – он ленился разбираться сам, и пока доверялся мнениям старших и мудрых.
- Мальчики, а я сегодня чудную брошечку видела – мечтательно, отстранённо и волооко, и глядя в немытое окно и дождливую осень, говорила некрасивая Иванкина. И заключала: Мальчики, купите мне брошку.
- Правды нет. – отрицал поэт, отодвигая критика от окошка и от стола, и, сожаленчески цокая, доливал из последней бутылки.
- Точняк, нет – поддакивал поэту и фельетонист, в третий раз соскальзывая открывашкой с консервированной жести, с надписью «Шпроты балтийские»
- Как нет?! – по-детски и потрясённо ошарашивался прозаик.
- Так и нет. – победно усмехался циничный поэт: Как, например, денег нет… Как смысла нет. Как нет счастья и совершенства. Как нет вообще и в частностях многого.
- И счастья, и смысла тоже нет? по-твоему…
- Да, что по-твоему, что по моему. Один х… хм… парадокс. Вот у тебя деньги сейчас наличествуют?
- Причём деньги то? – не успевая за скоростью извращённых выводов поэта, идеалистически и упрямо сопротивлялся прозаик.
- Деньги обязательно причём – назидательно и безуспешно волоокилась критик: А вчера, на проспекте, видела чудный букетик… И обои… Мальчики…
Но у фельетониста выскакивали и падали клятые шпроты, и критик стеснялась закончить.
- Получается… всё зря? – отчаивался прозаик.
- Абсолютно. – торжествовал поэт: Коли не ради денег.
Прозаику очень хотелось сказать поэту, что он гад. Даже опять не пожалев своего лица. Но прозаик отчётливо помнил, что их совместно – совместно-совместно, и естественно включая и фельетониста с критиком, окружал зачуханный город, осенняя тоска и полнейшие безнадёга и бесперспективье. И действительно ведь без денег. И жизнь не удалась, хоть в общем, хоть в частностях.
И удручённый прозаик лишь горестно махал тонкой и несильной кистью с мельхиоровой вилкой, и извиняясь за разбрызганные капли шпротного масла, вздыхал: - Прочти, Саша. Моё любимое.
И циничный поэт Саша Симонюк, по псевдониму Троянский, усмехался и быстро, и легко читал.
Любимое Пети Гонобца, по псевдониму Звёздного.
И любимое фельетониста Толика Осколского-Лиманова, по подписи «Шпан».
И любимое критика Веруни Иванкиной.
И каждому на минуты верилось в хорошее и лучшее.
* конкретно Иванкиной, что когда-нибудь ей купят «Жигули».
(zestanoyjoker) 31 августа 2008 года |
| --- |
|
|