| *** |
- Давай, на первой не поедем – сказал Юрка. Ничего ему не предчувствовалось, просто так сказалось.
- На второй, считай, снимать не смогу — первая же всё запылит. - Костя типа расстроился.
- Да и шут с ним. Что ты ещё не наснимаешь? Прям можно подумать негде будет.
Это в кино, да в документалках, солдаты на броне едут, как прилепленные. Штатским, конечно, совсем не браво, непривычно и не хочется думать, как будет выглядеть, если не удержишься и свалишься.
А вот Верка сидела, словно тоже тут служила, действительно, будто приклеенная своей тугой попой. Ещё подаренное погранцами кепи, с надвинутым на глаза козырьком, на жарком ветру развиваются длинные светлые волосы. Юрке казалось, со всей небольшой колонны, только на неё и смотрят, чепуха конечно, но казалось, что не чепуха.
Первая БМПшка неожиданно рванула вперёд и ушла за поворот.
Вторая догонять не стала. Может быть, чтоб не посваливались корреспонденты.
Минут через семь догнали. После того как грохнуло. Грохнуло тоже за скалой, виден был только взметнувшийся и потянувшийся дым. И уже обогнув, отброшенная и искорёженная боевая «коробочка», и тела.
Затормозили так, что Юрка точно чуть не слетел, даже кисть подвихнул.
Пара тел отползали, как могли. К ним сразу кинулись.
Была ли тишина или кто-то что-то кричал или стонал, Юрка вообще не запомнил. Глаза Кости — да, нет, это, небось, потом додумалось.
- Не снимайте! – разобрал Юрка.
- Да, какой – ответил Костя.
Верка так и сидела.
Раненых перевязывали, экипаж вытаскивали из люков. Болталась дверца пустого десантного.
Воняло тротилом и со скалы осыпались камешки, вот осыпь Юрка слышал и запомнил.
- Где?! сука, твои сапёры?! – орал в микрофон рации капитан. Сука, видимо, отвечал также, что сапёры не всесильны: — в Караганде, не всегда и не везде.
Верка подошла, обняла и прижалась.
- Мог бы и помочь слезть.
- А? Да. Извини, осёл.
- Ишак. Здесь, ишаки. Зачем мы сюда приехали?
- Ишак потому что.
- Не вздумайте про это написать – бросил, проходя мимо, капитан.
- Мы понимаем – выхрипнул Юрка.
- Что?! – вскидывается и зло ощерился капитан, но и сник: Ну, да. Осторожно! Бережно!! в вашу душу, сраку, заносите и укладывайте, вас бы так — тьфутьфутьфу, шайтанпропасть.
Вечером Костя принёс водку, само собой, тёплую.
- я не хочу – покривился Юрка.
- И я не хочу – парировал Костя.
- я хочу – постановила Верка: Только закусить — не урюком каким.
Откуда-то из себя, Костя вынимает, достаёт кильку в томате, зелёный лучок, короткий огурец (редкость) и полкирпича серого.
- Костя, я тебя обожаю – воркует Верка.
- Отвали, юница – ласково буркнул фотокорр.
Над ними нависали таакие звёзды.
- А вдруг и нам головы отрежут и животы вспорют.
Два дня назад они были в кишлаке, после нападения наглухо отмороженных и остервенелых «вовчиков». Насмотрелись.
Костя поперхнулся, закашлялся: - Тебя насиловать будут. Во всяком случае, вначале.
- Это стопудово. – соглашается Верка.
- Перестаньте, а. И так подташнивает. Вер, я же понимаю, почему ты это говоришь, ты так свой страх отгоняешь.
- Ну, отгоняю, да. А какие у меня варианты? Тебя же подташнивает.
Костя хмыкнул, допил свой стакан:
- я, пожалуй, там, в сенцах или как это тут называется, подремлю.
- Костя! Твоё присутствие меня лишь дополнительно возбуждает.
- Вот зачем ты с ним так? ему и без с нами не здорово.
- За тем. Иди ко мне, в меня… А то заявятся душманы, а я не ёбаная.
Что-то где-то скрипнуло, стукнуло и они замирают.
За стенкой кашляет и ворочается Костя.
А утром — солнце и лазурь, зелёная рыжесть гор.
И мрачные загорелые лица.
- Не довезли вчера.
- Ведь напишешь?
- Наверное. Когда-нибудь – отвечает Юрка. Хотя совсем не уверен: - Про твоё кепи напишу точно, обещаю.
Она морщит, под козырьком, облупленный курносый нос.
|
| --- |
|
|