| *** |
Впервые я увидел их в кабачке Бланки: как-то поймал, зацепился за момент, миг, когда и они наткнулись взглядами друг на друга. Пара секунд. И вот почти история, сюжет.
Они очевидно выделялись от остальных и подходили для пары. Но парой не были. И, казалось, не судьба. Так бывает и нередко. Через полторы секунды уже разбежались глазами, вернулись к своим компаниям, отношениям, перипетиям. Но бьюсь об заклад, каждый из них двоих тоже запомнил этот миг и того, кто напротив.
Ну, покрутилось в голове и затёрлось.
Прошло несколько недель. И в том же вечернем кабачке я увидел их снова. Каждый опять был со своими, но как бы ненароком, проходя рядом, они коснулись ладонями. И сразу стало понятно — а ведь случилось, было. Это был такой интригующий, щемящий жест, такой трогательный, такой укрытый и вопреки.
И да, даже я, сторонний порадовался за них, и пожелал.
И уже не затёрлось.
Вокруг метались события, ожесточённо сталкивались равные непримиримые силы, рушилось, отчаянно и кроваво огрызаясь, прежнее, впрочем, и новое напирало и крушило не менее безжалостно.
А у них значит вот. И здорово же.
Нет, они не принадлежали к противоборствующим сторонам. Но драматизма не убавляло. Всё равно всё у них очень разное. Он похож на средненького поэта, из тех, что выдают и удачные стихи, но в соотношении 1 к 20, а она как раз на тех, кто ничегошеньки в поэзии не понимает, да и не хочет — она вольный ветер и, наверное, какие-нибудь незамысловатые цветы, пряный запах травы и широко распахнутое с утра окно.
Только в окне вой сирен воздушной тревоги, хруст битых стёкол и витрин, и перекличка в продуктовых очередях, пароли и отзывы патрулей, и выстрелы по ночам.
А средние поэты могут быть кем угодно или одновременно многими, в их глазах любого цвета притягательная глубина, зачастую принимаемая за мудрость, но на самом деле просто глубина.
А у таких как она глаза исключительно синие — тоже дар и проклятие, беспокойство и непостоянство, поэтому ей не нужны его стихи, она сама поэма и баллада, ей нужен он для неё: спокойный и рассудительный, лишь снисходительно улыбающийся её мятежностям, порой ей почти обидно, жаль, что краткость встреч лишена свидетелей.
Нет, они оба небогаты. Но всё же разделены. Он идейный, а она нет, он принадлежит, она сочувствует и мечется. Она может испортить ему карьеру, а он ей репутацию. Хотя какая у него карьера, а у неё репутация — у него револьвер в кобуре, мандат на предъявление и один отпускной день в две недели, у неё хорошая милая семья и давняя помолвка.
- Не уходи, ну хотя бы сегодня.
- Ты же понимаешь, что не могу. Что я скажу Хесусу.
- Что он Хесус.
- Даже если бы смог, нам из этой гостиницы и на улицу не выйти: либо твои родственники или соседи, либо мои товарищи.
- Ну и иди к Хесусу.
- Ну и пошёл.
И они целуются и смеются, хотя совсем не смешно.
А в кабачке Бланки жалостливо поёт знойная молоденькая певичка, мужчины и парни перехлопываются по плечам, а девушки и женщины щебечут, что непременно образуется, что не может же продолжаться вечно, особенно — особенно с такими парнями и мужчинами. И густо вьётся табачный дым и вино густо и красиво в дешёвых бокалах — это же наше вино! это же наши парни! и дьявол их, тех побери, это наш город и наша округа!
- Мы, вы победите?
- Сложно сказать. Но точно не сдадимся.
- Почему просто нельзя договориться? Почему всегда, когда сложно, нельзя договориться!! Вы же убиваете их, а они вас.
- Да. Но мы хотим лучшей жизни.
- А они?
- А они, прежней, прежде она у них действительно была чертовски хороша, за наш счёт.
- Собери мне цветов. Ты знаешь каких.
- И как ты себе это представляешь?
- Только не говори опять про Хесуса, я его уже почти ненавижу.
- Хесус отличный товарищ.
- А вот интересно, сложись, что я с Хесусом, а он бы скрывал от тебя.
- Какая противная мысль. Фу на тебя.
- И я бы говорила ему Хеесуус лююбимый, и шептала бы с придыханием.
- Ты бываешь просто несносна.
- Ещё как бываю. Но тебе этого никогда не узнать.
Небо тарахтит моторами. Бухают зенитки. Разрыв через два дома. Из распахнутого окна вылетают дребезги стёкол, светлая лёгкая жёлтая штора набухает свежей гарью.
- Мне пора.
- Револьвер не забудь.
Не стану врать, что не загадал, кого из них увижу в одиночестве. В горьком, с прорезями морщин, которым и не поделишься. Жестоко конечно и как-то подловато, но сюжеты и истории имеют свои законы.Они лежали на околице, далеко друг от друга, в разных рядах, разность им не изменила. - Эй, проходим! Не положено! И я прошёл. А две пары прикрытых бывших синих глаз остались. Парадоксально чем-то было похоже на тот жест, на то касание, в кабачке Бланки. Но жест был живой, а они мёртвые. (zestanoyjoker ps) 25-28 апреля 2024 года |
| --- |
|
|