| *** |
***
- Ты представляешь, у него всё в единственном экземпляре; одни ботинки, одни джинсы, одна куртка…
- Ещё скажи, что одни трусы и одни носки.
- Я ж серьёзно, подруга… Не, ну скажи, разве это нормально?... А говорит как… Бурчит чё-то тихо, полушепчет… Я как представляю, как сама выгляжу, когда его слушаю – шею вытяну, как жирафа, лицо как у прилежной ученицы, аж уши, наверное, торчком…
- А не слушать? – пусть бурчит себе…
- Да не могу я! Не могу. Мне с ним… ну интересно, что ли. Слово то какое, блин, дурацкое, пионерское… Наваждение, прям. Он… такой, чёрте про что знает, угадывает. Не захочешь, прислушаешься.
- Вообще-то умные мужики… они того… не на дороге валяются.
- Ага… То-то ты себе не на дороге и подобрала.
- Дык… я ж про умных грю.
- Ты мне, подруга лучше скажи-присоветуй чего дальше делать?... Чую, плохо всё закончится, – Вовка просечёт, прибьёт же и этого чудика, и, главное, меня. Да и было бы за что – ничего и никак у меня с этим Семечкиным не сложится.
- С кем? с ке-ем?
- С Семечкиным, мля… У него и фамилие… укачаешься. Не, – точно, наваждение.
***
… Как встречаются-пересекаются двое?
Да, по-разному – как кому суждено.
Ритка с Семечкиным в очереди, в кассу, в маркете стояла. У Ритки тележка битком и поверху. У Семечкина бутылка «перцовки», и отсутствующая усмешка. На усмешку Ритка и загляделась.
А с тележки и посыпалось.
А Семечкин подбирать нагнулся…
А очередь на них заворчала, зашелестела… кто-то выкрикнул.
И тогда Семечкин выпрямился, на выкрикнувшего посмотрел.
И Ритка поняла, что пропала. По самое, что не бывает не балуй, пропала. Как с ней лет десять не случалось. А может и все … дцать.
Хотя, ну ничегошеньки в нём, что ей в мужиках нравилось. Окромя усмешки клятой.
Остальное – ровно наоборот и хуже не придумаешь: ни стати, ни шири, ни должности, ни квартиры, ни машины, ни прикида нормального… В ресторан то сходить — уже проблемой оказалось.
И ведь не он, не он! Семечкин фигов к ней пристал, на ножки-грудки или на край на кредитную карточку залип – она, она!!! как девятиклассница в картавого учителя-историка втюрилась.
И не отлипнуть.
… Соврала она чуть подруге. Не многое Семечкин о себе рассказывал то – хотя, да, если начинал, действительно заслушаешься… коли, слушать-прислушиваться научишься.
Но куда больше Ритка ему о себе рассказывала. Сама поражалась и злилась. А рассказывала.
А Семечкин этот обдрипанный, напротив, подбородок в ладонь уткнёт, и глядит так… что вообще всё до донышка вынешь, дольёшь.
Она и вынимала, и доливала
… Вот что она о нём за две недели узнала?
Да, с гулькин клюв… Вроде в какой-то редакции – редакциях? – работал? сча работает?, вроде ездил по каким-то своим непонятным Таджикистанам-Туркменистанам – повёрнут на теме явно… стрелял? – не стрелял? давно-недавно?... женат-не женат? разведён-не разведён? дети? – да, она бы и внукам не удивилась… Чем, где и с кем живёт? – ясно только, что не шибко хорошо… и ясно, что оно ему, по всему получается, и не шибко надо.
… Чебуреки любит. Кофе с лимоном. Перцовку свою вонючую… И сигареты тоже вонючие – дым отечества.
Амулетик странный на шее. Наколка на предплечье, — роза мира, кажется, с надписью… не прочтёшь — старается прикрыть.
А она ему; и про детство, и про первую любовь, и про все последующие, и про родителей, и про всех остальных родственников; тётя Мара – в Израиле, дядя Стёпа – в Австралии, и про колледж в штатах, и про идиота-борова начальника… и всех начальников предыдущих, и про Вовку дурного, и про «…вон платье с рюшечками, и топик с чудными бретелечками», и про…
Ой, заканчивать надо.
Ой, надо-надо, Рита – рио-Рита.
***
- Это ты что ль, новый Риткин… ухажёр?
Вовка рядом со своим джипарём хорошо смотрится. Мощно так. Как на обложке глянцевого журнала. Про рост уровня благосостояния сограждан, и ВВП…
Семечкин с приподъездной лавочки привстал, на всякий вокруг оглянулся – дескать, сам в растерянности, плечами пожал.
- Получается, что я.
- Сча у нас с тобой, козёл, получится…
А не получилось чё то.
Вовка не смог бы объяснить почему.
Но как-то почти смешно дальше. Походил вокруг этого придурка, слов страшных наговорил.
Семечкин выслушал.
И сел Вовка обратно в джипарь, и поехал по Садовому кружить, окурки в окошко выкидывая.
***
А когда Семечкин Рите вечером позвонил, Рита плакала.
- … Он вас… тебя… ударил?
- Да. Ударил! Ударил!!! Не тебя… Семечкин хренов, — а меня, меня!!! всю морду — в фарш, скотина… и полдома расколотил. С-ссука… И я…
Семечкин разъединился.
***
Вовка шёл качаясь.
Но всё равно мощно так шёл.
- Эйй! – окликнул Вовку Семечкин.
- Т-ты?
- Я.
Это шантрапа приблатнённая, вечномолодая финки-выкидухи за ремнём, или в карманах таскает. Чтобы лезвие в испуганной руке блеснуло, в надежде, что один страх в другой перекинется. И чтобы статью по дури заработать.
… Скальпель.
Просто скальпель. Лёгкий и малозаметный, в левом рукаве. Заточенный до тонкости бритвы, до пореза при неловком прикосновении.
… И просто требуется воткнуть куда нужно.
Совсем нетрудно, если знаешь и умеешь.
***
- … Чую, плохо всё закончится…
- … представляешь у него всё в единственном экземпляре; одни ботинки, одни джинсы, одна куртка…
… и одна любовь.
(zestanoyjoker) 26 июля 2007 года |
| --- |
|
|