*** |
я вышел к нему, как валятся в неприметный овраг — неожиданно и сразу — дощатое, именно дощатое, а не бревенчатое строение, по всему (чёрти пока по чему всему) обитаемая, но времянка, доски старые, тёмные, в распахнутом настежь окне, набухшими тряпками наружу, свисали то ли шторы, то ли занавески, крыша кажется перекошенной… Надо то мне было на станцию, а никак ни к непонятной хибаре — хибарище, но ливень врядил так что не только низвергались куботонны воды, но и обламывались серьёзные коряги, похоже и верхушки, я сбился, плутанул, тропа и её хитрые ответвления превратились в омерзительную и тяжёлую жижу, и совершенно стало не видно куда можно выйти… - Эй! – я стукнулся в мокрую, осклизлую древесину: Хозяева есть?!... Эй?!! - Чего барабанишь то? – хотя я стукнул разок - Заходь уж… Голос мне ни то что не понравился, насторожил, слыхивал я эдакие интонации, в прошлые времена под эдакую интонацию прятали щёлк затвора обреза… - … Да заходи, не стрельну. - А случалось? - Случалось. Но ствол изъяли. «Можно подумать, у тебя один – рассказывай…» Вошёл, стараясь побыстрее привыкнуть к полумраку. Споткнулся. Ещё раз споткнулся. Нащупал проминающуюся стенку, двинулся по ней, к проёмам. Абориген сидел не на стуле, не на диване — на порожке второго проёма… Немолодой. Кряжистый. Густой. Лица пока не разглядеть. - …Куревом богат? - Угу. Но сырое… - А здесь всё сырое — кидай. Кинул. Удивившись, что ведь он меня удержал на дистанции. По ребячьи разозлившись, приблизился. Теперь глаз и взгляда не разобрать — плотность повышена, а чёткость неа, пусть слабый, рассеянный, но должен свет освещать, а не освещает. - Не нравлюсь? пытаешься сообразить кто? - Пытаюсь. Вы не барышня – я начал нешуточно злиться, что за мокрая ерунда ерундовая, ей-ей: А кто… Лесник или егерь, или обычный сторож. Он закурил, задымил, дважды кашлянул, заухал: - Сторож-сторож… но и… егерь. – и поднял указательный палец, не средний… Лохматый, но не до косм, не до кудлатости. Одежда кургузая. Глаза несветлые, лицо, черты лица переменчивые. Устал я, блин, мерещится, морочит. - До станции далеко? - Отсюда всё близко. Отольёт, просохнет, пойдёшь-дойдёшь. - Скоро отольёт то? - Тут всё скоро. - Тьфу, пропасть. В гостях у дядюшки Ау. Водка, чай имеются? - Наглый. - Заболеть не хочу. Компенсирую. Медленно до меня допетривает, что совсем не чувствую жилых запахов, — ну например жрачки с утра оставшейся неубранной, убежавшего-подгоревшего, солений-приправок, тушёнок-сгушёнок, на крайняк ненавистных ошмёток воблы… Неуютненько. Но и дивно привораживающе. - Не ем третий день. Рана болит. И предъявляет перевязанную левую руку, нечисто перевязанную. - Могу посмотреть. - Дохтор? - Чё, дальше мысленно не считывается? Странствующий фельдшер. Антисептик нужен — спирт… - Кхррм - … перекись, йод, стрептоцид, водка, настойка, порох… - Неужто и прижёг бы?... - Ужто. - Да понял, не филиппок чай. Сча, погодь. Коренастый. Походочка покачивающаяся. Из которые — и в солдаты и в каторжане, и в пахари и в паханы. Короче и всяко, лучше не связываться, столичную окраинную интельскую породу на замах перешибёт. - … Не свалишь? - Прикидываю. - Зря. Заболеешь, помереть не помрёшь, но соплей — на пару недель. Тутошние дождики въедливые. В «дождике» снова мощно затрещало-обрушилось. -… Да и паровоз — часа через четыре. Коли провожу, быстро дотопаем. - Ладно, неси...те – «коли»… Неоказание помощи, оставление в опасности… И чайку бы заварганить - Учуешь. Ароматный. - Вообще то я ароматные, мяты-лебеды-ромашки, не особо. - А я фельдшеров странствующих не особо… Падлы, что карабин забрали. Снаружи грохнуло и полыхнуло. Спать захотелось, смаривает, душно. - … Годится? - Кхм… Придётся смешивать. И прижигать. А сменка для перевязки?... Аромат вправду дурящий. - Не барин. - А — гангренку? - Настырный. Где ж мне чистое найти? - Тво… ваш дом, вам и виднее где. - Хрена хренового виднее. Кстати-некстати потемнело, в смысле повечерело. - … В подполе посмотрю. Ну конечно в подполе, где ж исчо чистое… Дурацкое место, нелепость-страшилка. И сопли в перспективе — факт — в обуви захлюпало (а хлюпает) — обеспечено. Внизу навернулось. … Ни фотографий, ни икон, ни покрывал, ни ковров и ковриков, ни рюшечек, ни одеял. За стеклом буфета; заросший пыльной зеленью алюминиевый кофейник, бюстик Мао Цзедуна и грамоты. Абажур без лампочки, лампочка без абажура. Вместо двух ножек у продавленного кресла, колесо, вроде от трактора — трактор в лесу, навевает… и в целом навевает. - Годится? - Хххх… Парашютный шёлк и знамя, причём не советское, не красное, и не флотское… - Со времён первой империалистической или отечественной 1812го? Задумался чутка. Здоровой правой затылок пошкрябал: - А эт когда и с кем? - В 1812ом, это в 1812ом, с корсиканским чудовищем, в 1914ом… а — нафиг. Всё равно с парашютом трудно стыкуется. - Вот и я грю… Парашют то от Махно. - От коого?? - От Миньки Махно, он после Мозамбика притащил. - После чегооо?? Хыхы — с Мозамбика пёр? - Шут его. Но что после, точно. Обрабатывай, не трынди. - Наглый.
- … а потом, ну что потом – сказала, катись, я и покатился. - За орлянку не вязали? - Чё?... Не помню, чтоб за орлянку. За другое. За жызненное. - А после? - Понятно, сидел. Откинулся. Бетон клал. Треску и уголёк добывал. Надоело. Нудно. Гулевал. Эк… эк-спро-приировал — туточки недалече, километров восемь, где стрелка… двоюродного дядьки «дегтярь» выкопал, шоблу сбил — товарняки притормаживают, «дегтярь» почти без надобности… - Заловили? - Обложили. Все грибы потоптали. А у меня всего полдиска и две гранаты, одна сгнила — время, огород… Миньку продырявили. А он добрый, мухи не обидит, и «шмель» на разок… он и дал, когда окружили… кричали сильно — кто Минька, кто не Минька, не разберёшь. - Прям, «шмель»? - А почему не «шмель»?... Нам при дербанке и танки попадались. Но без соляры к ним. Солдатик-пацан был, а соляры не. Да и куда на ём в лесу… - Ну да, не трактор. - Не сбивай… Обратно к ней, она — «а документы? а трудовая книжка? а алименты?!», а от меня мхом, болотом и «мишкой на севере» воняет — крайний на тогда эшелон… Мура-чепуха… - На тогда? - Святого духа для пропитанья маловато. - Верите? - В кого? - В святой дух. - Леший разберёт… Вот в леших верю. Раньше, ещё в светлое будущее — очень хотелось, как про такое будущее послушаешь, успокаиваешься, добреешь, смысл появляется. - Чё ж тогда эшелоны дербанить, если в светлое будущее верите? - Верил. А чё не дербанить? - Дык… нехорошо ж. - А нас с Минькой и шесть мужиков, вертолётами и собаками травить, хорошо? мы здесь в войнушку в детстве играли, у нас здесь родители, дядья-кумовья, деды и бабки похоронены, а теперь нас здесь — вертолётами… А не сажать тех, кто эшелонами пиздит? кто консервку и лесхоз угробил? кто девчат на трассу выгнал, или кто на трассе их и в те и не в те дырки... а что я без аусвайсов, без трудовой книжки, и без… как его, заразу? инэнэ, не человек — как нет меня, хорошо?... Ну а раз нет, так на нет и суда нет — так нам те же деды завещали. - Вы же первые начали? - Как это? - Ну, сначала же вы — «дегтярь» откопали, дербанить, затем вас — собаками и вертолётами. - Фельдшер ты, проходящий… Сначала светлое будущее опять отменили и изгадили. А почему его закопали? - Кого? - «Дегтярь». Может, кто и пушку закопал, но я не нашёл. Мужик зря фигню какую не сховает. Даже когда ему про светлое будущее телевизоры бубнят. Только нужное, что наверняка знает, что пригодится, ни ему, так детям — наверняка. - Не боишь… не боитесь… с пришлым беседовать? Запросто выйду и… - Ты выйди. Густо чаёк настоялся?...
я и не вышел. Каюсь, последней интельской мыслью решил, что на первой же, блескучей от влаги, полусказочной полянке, получил вроде кастетом по голове — не зло, умеючи и насмерть. На самом деле, попали в затылок резиновой антинародной экономно возвращающейся назад в дуло и в магазин пулей, из бесшумного вертолёта, с логотипом известного моджахедского банка. Зато, место чудное — словно духотой сморило — и всё тут близко, всё скоро; земля мягкая, дожди частые и шумные, грибы обильные, и простуда не заботит, вообще больше ничего не заботит и не раздражает, бывает знакомый леший с обрезом и присказкой «хрена хренового» мимо шастнет, или кикиморки с проклятиями на некачественные презервативы... чуть на пригорке — хибарина дождя, сквозь её дощатые щели, красиво полыхают молнии. Не каждому пожелаю.
(zestanoyjoker) 17 июля 2011 года |
--- |
|
|