*** |
Заросшая и затянутая ветками и листвой тропинка, наконец, вильнула знакомым изгибом, открыв Тому Кого Звали Энглен долгожданный поворот… Он конечно знал, что сейчас увидит… – лес, опять и снова… но подспудное ожидание и надежда так желали чего-то другого… Обманули как всегда. И впереди и вокруг только хорошо знакомые запахи и звуки.
Он давно, сколько себя помнил, ненавидел это место. Боялся его. И… не мог уже без и вне... Как впрочем, и лес теперь не мог расстаться с ним, не отпускал. Они стали единым целым.
« - Вот будешь всё время на лес оглядываться… так и придёт, за тобой Нхонг Кха, и заберёт… - Как заберёт? – ему очень страшно, по спине мурашит и он говорит шёпотом, и приказывает сам себе за целый вечер больше не смотреть, сквозь витраж с родовым гербом, в сторону укутывающихся тьмой деревьев… И смотрит. Смеются зелёные глаза. Смеются и завораживают. - А как он всегда забирает. Поймает твой взгляд. И… - И что? - И всё. Ты уже не ты. Ты это он. Он очень хочет заснуть поскорее, даже натягивает плед до лба, закрывая глаза от ободряющего домашним уютом светильника… Но только материнский поцелуй успокаивает, и отгоняет страхи. - Хватит Лилингиэль! Прекрати, наконец… Сама же знаешь, что пугаешь мальчика. От вашего языческого Кха, он уже кричит во сне. Всё-таки прав был граф, когда отговаривал меня брать в няньки эльфийку. - Так и не брали бы, леди… А крови отверженной у меня в жилах и восьмушки не будет, сами же поимённую мне, при рождении, и выписывали … А значит на найм право имею законное. - Ну-ну… Смелая стала. Потому как знаешь, что замену найти тебе сложно. - Так то ж правда, госпожа… Правда. Найти в здешних чащобах смекалистую, верную да к тому же чуть образованную, редкость.»
Запах свежей раны вторгся в сознание и изменил привычную картину. Чья-то плоть, явно повреждённая не клыком и когтем, металась в бессмысленной надежде на помощь. Но законы леса суровы… Для всех. Но Тот Которого Звали Энглен всё же пошёл на зов. Потому как, не клык и не коготь… У молодой косули не осталось сил для бегства от нового преследователя. Да и инстинктом поняла, что он не опасность, а спасение. Наконечник стрелы вошёл глубоко, но между мышцами – возьми охотник пониже иль повыше и целую неделю вкусно питалась бы семья траппера. Кому голод или сытость, а кому жизнь или смерть…
« - Почему ты называешь маменьку госпожой и должна ей кланяться? - А почему у тебя и зимой на завтрак плоды и мясо, а у деревенской ребятни ботва и сушеные бобы? - Я не знаю, Лилингиэль. - И я не знаю, маленький барчук. - Маменьке не нравиться, когда ты так меня называешь. - А моим близнецам не нравятся сушённые бобы. У них плохие зубы и часто болят животы. Но у них, как и у тебя, нет выбора. Он уверен, что их обоих будут строго ругать за такие разговоры, но хочет понять. - И потому ты пугаешь меня Нхонг Кха? Зелённые глаза больше не смеются. Только завораживают. - Ты смышлён, маленький барчук… А твоё сердце способно не поддаться льду… Может, жалость тебе просто позволительна? Говорят, бывает… - Я не понимаю тебя Лилингиэль. Но знаю, что позволять и запрещать мне могут только отец и мать. И ещё король. Не забывай этого. Нянька покорно кивает. Но её глаза опять смеются. - Кха будет доволен, когда вы встретитесь.»
Как благодарны эти оливковые зрачки. А ведь он хотел пройти мимо и дальше. Хотя куда собственно?
Больше охотники (а их, конечно, было двое – он прочёл следы – старый и молодой) ничего особо не повредили – пяток сломанных сучков и присыпанное кострище не в счёт — аккуратные и с понятием, видать из местных – сильно гадить родной округе не приучены. Да и излишне гневить Нхонг Кха, здесь мало кто решится. Но всё равно запомнить и проследить в следующий раз не помешает. Он тоже опасается сердить сумасшедшего Кха. И ему так хочется покинуть его пределы.
« - Лилиэнгиэль, сказала, что раньше наш лес был не наш… Эльфов. То есть её? - Опять эти разговоры?!… И наверняка опять этот Кха?!… Что за напасть! Он молчит. Но ждёт ответа. - Не вздумай спросить отца. Терпение не его благодетель. А я ужасно переношу зрелище порки. Он кивает. Но по-прежнему ждёт ответа. Мать злиться, но продолжает: - Когда здесь жили эльфы, не родилась и бабка твоей упрямой няньки… И вообще, может и не жили они вовсе… Дурные сказки и легенды… - А зачем тогда поимённые? Мать вскидывается новой вспышкой досады. Но сын любим, а расставанье с ним приближается неизбежно. - Вот когда тебя зачислят в полк и ко двору – у неё невольно проблёскивают слезинки — ты сам станешь разбираться в политике и прочих странных мужских занятиях… А пока не порть себе детство. Оно коротко. И она прижимает его к себе. - Пусть только этот мифический Кха вздумает подобраться к тебе – у донит рода Тих-Тонен руки способны держать не одни спицы… Мать не врала ему никогда. Он сам видел, как точен выстрел её лука, на Празднике Урожая.»
Тот Которого Звали Энглен учуял и заметил кавалькаду очень издалека. Надо отдать должное властному духу леса, он не поскупился при обмене, о таких возможностях смертный лишь мечтает. Три всадника и экипаж. Он попытался вспомнить, когда видел на тропе, хотя бы след от колеса… Кажется прошлой осенью в деревню проползла скрипучая телега угольщика… А может наконец это тот самый ожидаемый, почти невероятный шанс на свободу?… Но во избежание приступа отчаяния он не стал пускать мысль глубоко. Однако шаг ускорился сам собой. В карете были пассажиры – ближний к подножке наездник, часто нагибался и что-то говорил, в откинутую занавеску.
Их нужно остановить… Но и не напугать. Хвала ещё раз коварному Кха! теперь Тот Которого Звали Энглен и думал значительно быстрее любого человеческого мудреца.
Тетерева затоковали почти у копыт переднего. И всадники подчинились инстинкту охотника, встали как вкопанные. Остановился, подчиняясь жесту и экипаж.
А уж когда пернатая пара выпорхнула на тропу…
Осторожно подивиться на невиданное из кареты вышли две чопорные дамы, старик-служка и… белобрысый паренёк-подросток… Он застыл боясь даже дышать.
Спасение и свобода. Шанс!!! ЕГО ШАНС!!! Ну!!!! Теперь важно две вещи – заставить оглянуться и молить всех богов разом, чтобы мальчишка был старше пятнадцати… Первое во власти Того Которого Звали Энглен и Кха, второе… как повезёт.
На перевале за спинами проезжих ухнуло, прокатилось треском ветвей и подхватило долгое эхо. И они оглянулись.
И он тогда оглянулся… Тридцать четыре года назад.
« Как выглядел Нхонг Кха?… » Память запомнила лишь кустистые брови и зелёную бездну под ними… «У Лилиэнгиэль взгляд завораживающий, а у Кха… забирающий.»
Протяжен вопль дониты из рода Тих-Тонен, не взявшей с собой лука… И как вообще схож крик женщин теряющих ребёнка!… … заржали вздыбишись кони, сбрасывая седоков… Закон леса суров. Для всех.
А лес заплакал и засмеялся, приветствуя своего духа и прощаясь с ним. С которым они одно целое.
(zestanoyjoker) 22 ноября 2003 года |
--- |
|
|