| *** |
По городу идёт Человек Утративший…
… надеюсь, что умею, научился увидеть, прочесть Ещё Одну Историю…
Пусть и без лишних подробностей – на кой они мне?, вам?
***
… просто город перестал быть Его Городом.
Может вчера, может неделю, год… да хоть и секунду, или наоборот, десять, сто лет назад – время больше не имеет значения при таких обстоятельствах… Как впрочем место и предыстория.
… Наблюдаешь со стороны, как он пытается понять, осознать.
Ведь вокруг него почти то же самое…
Но совершенно другое. Отдалённое. Отдаляющееся. Словно откатывающийся круг по воде, от потревоженного, зыбкого, собственного отражения.
Даже если Человек Утративший знает, помнит близко, от и до, по именам и названиям.
Даже если его продолжают окликать, спрашивать время, закурить, искомый адрес и как дела.
И он отвечает.
Но не задумываясь и перестаёт обманываться, – чтобы отстали.
Со стороны это бывает смешным и нелепым.
Но чаще – нет.
***
… Человеку Утратившему почему-то нужно продолжать куда-то ходить. Пусть безразлично, – ни ему, ни вокруг, совершенно не зачем, и не хочется – но что поделаешь? – надо, в городах давно и строго предписаны ритм и движение. Ибо кто-то провозгласил, что мол движение и есть…
… и нельзя остановиться.
Его не раздражает. Он принимает, соглашается и лишь хочет объяснить самому себе.
«…попробовать перешагнуть, уйти, скрыться?… — в…?, или через…?»
Глупо, страшно, незаметно -- на немногий, оставшийся выбор.
Коротко и горько привлечь и вернуть… Точнее попытаться привлечь и вернуть.
Но решается он редко.
… а остановиться нельзя.
Зато у Человека Утратившего здорово получается идти мимо и сквозь, не нарушая запретов и предписаний. Вообще ничего не нарушая.
***
Он одинок. Но не один. Чем населённей город…
***
... я всегда здороваюсь с ними.
Мне не обременительно. Это вроде добровольной платы за встречу и Ещё Одну Историю.
Они поднимают взгляд, прищуриваются, и, после паузы, улыбаются уголками губ.
Губы, пол, возраст, внешность у них разные, но улыбка одинаковая – очень удачная находка для художников и обязательно где-то рядом неустойчивой, чужой малышни, не обременённой речью и осознанием принадлежности к цивилизации, общности, и их же самопринятым порядкам и разграничениям – дети подбегают по наитию, с валкого разгону утыкаются в коленки, теряя устойчивость, хватаются за брючины или юбки…
***
… случается, что они успевают поздороваться со мной раньше.
И уже мне приходится…
© Джок( zestanoyjoker) 4 июня 2005 года
- … А ты… пожалей меня. Просто, пожалей – а? – вдруг сказала Девочка-Женщина.
Человек Утративший чуть не поперхнулся почти тёплым пивом.
- … Посмотри – я здесь никому не нужная. И у меня никого нет. Да, я плохо одета, худа и малопривлекательна…
… Человек Утративший обругал себя, что остановился около дрянного привокзального ларька. Впрочем все привокзальные ларьки одинаково дрянны.
… он тоже был плохо одет, худ и, ясен день, малопривлекателен.
И не нужен везде.
- … но ведь и меня можно отогреть, отмыть, накормить. – продолжала Девочка-Женщина.
Она вроде и не обращалась к Человеку Утратившему.
Лишь продолжала говорить.
- … меня можно и полюбить. Можно. Я ж, какая-никакая, но…
… Человеку Утратившему хотелось отойти от неё подальше.
Конечно, стыдно и некрасиво.
Но ему так давно осточертели люди, и все их вёрткие понятия. Настолько, что он перестал, и запретил себе, идентифицировать и различать.
Вот бродячих собак он отличал. Он опасался их стай, присматривался заранее и старался обойти.
А обходить людей не удавалось.
… ему многое осточертело – прошлое, сны и воспоминания, сегодняшнее и вокруг. Те же люди и собаки.
Иногда ему казалось, что он понял и знает какую-то страшно серьёзную, буквально миросоставляющую тайну, а теперь почему-то должен нести, волочить эту хренову, нелепую тайну, неизвестно куда и зачем…
Но он точно помнил, что никогда, нигде и никак не напрашивался на такое. Он жил…
- … Любовь отзовётся и во мне. И я от неё расцвету. Сначала поправлюсь, похорошею, а потом и расцвету. Фиг его, как это происходит, но точно расцвету…
- … а?
Человек Утративший чувствовал себя по-дурацки. Около идиотского, перекошенного ларька, в городе, даже названия которого он не прочёл на перроне, с нагретой солнцем бутылкой, и с приборматывающей рядом Девочкой-Женщиной.
- Во мне отзовётся любовь.
- … Угу. Извини. Мне она совершенно ни к чему.
Да, раньше он жил.
Где-то, как-то, с кем-то…
- Она каждому к чему. Здоровско ценная вещь…
- Не стоит верить. И остальным — ни к чему.
- А я верю.
Человек Утративший, сделав шаг, снова остановился.
Кинул пустую бутылку в пыльные кусты. Присел на корточки и достал мятую сигарету.
Продолжая чертыхаться про себя, что не идёт, не волочится дальше.
Девочка-Женщина присела возле. Протянула руку за затяжкой.
Ровно на противоположной стороне плюгавой площади курили и жандармы. Человек Утративший немножко удивился, что его ещё не поманили. И за брошенную бутылку.
Жандармов он опасался меньше чем собак. Но определённо больше, чем людей.
- Долго шагаешь?
Человек Утративший пожал плечами.
Девочка-Женщина кивнула в ответ.
- А может… всё-таки… пожалеешь меня? а? Посмотри, присмотрись внимательно…
- Стоп. Давай, без дубляжа.
- Без чё?
- Сама, грю… присмотрелась бы.
- Мне без разницы.
Человек Утративший щедро отмахнулся на возврат чинарика.
- Ну и дура.
- Есть чуток. Меня и в интернат определяли.
Если жандармы так и не поманят…
Он возьмёт, да и останется.
Разве не причина остановиться — место с лениво бдящими жандармами? с бормочущей ему Девочкой-Женщиной?…
Конечно, не впервой и уже встречалось… Но…
… но капрал с рыхлым, плохо бритым лицом, сплюнул меж сапог напарника, распрямился от оградки кассы, и вяло поднял жезл.
(zestanoyjoker) 7 июня 2006 года |
| --- |
|
|