*** |
- А я говорю, можешь! - Не могу. - Берёшь ручку и выводишь слово – одно слово, потом ещё, затем ещё. Не смей, не смей! сдаваться. - Нет у меня больше слов. Не подвластны. - Берёшь ручку и выводишь – ну? - … - Ну?! - Мама мыла раму? - Хотя бы. Ты ведь даже из «мама мыла раму» — да только из мамы, только из рамы, способен наваять. - Мог. Мог!! – понимаешь!?... дурочка, ты конченая. - А ты, слизняк. - А я слизняк. - Бездарь. - Да!да!да! Бездарь! Пус!-тыш!-ка! - По-моему вполне название. - Уйди, пожалуйста. Или я тебя ударю. Или заплачу. - Вот-вот, поплачь – порыдай. Безутешно. - Уйди. - Хренушки, милый. И ты возьмёшь ручку и напишешь. Не сейчас, так через час, или через три, или через неделю, или… - Взял я. - Молодца. Теперь выводи – раз буковку, два буковку… Кофе принести? а слёзки вытрем, и никто их не увидит, про них не узнает…
- Каждый день? – журналист с брезгливым интересом разглядывал пациента в нечистое окошечко. Пациент корёжил гримасы, шептал губами, отмахивался, бросал и хватал ломаные карандаши. - Каждый. – ответил почти равнодушный врач. - Жуть. - Ну почему сразу и категорично – жуть? Подождите минуты три-четыре… – и врач закурил, поизучал ноготь и заусенцы. Медленно скурил за половину: - Начал? пишет? - Вроде. - Вы – на его лицо, на лицо – блаженное? - Ага. И прям гордое. - А вы – жуть. Он счастлив. Он победитель, преодолеватель себя и судьбы, и для неё… - Для кого неё? а, ну да. - Примерно на полчаса. - А после? - После, всё сначала. Цикличность. Конечно, с перерывами на питание, уколы, сон… - Кошмар. - Хм. Вы, пардон, сколько за день бываете счастливы? - В смысле? - В наибуквальнейшем — в минутах, пусть в секундах, пусть ежемесячно… Журналист сальноватенько чуть смутился что ли. Отошёл от окошечка, тоже закурил, присел попой на врачебный стол, тоже хмыкнул. Врач апатично потянул из ящичка недорогую початую бутылочку.
(zestanoyjoker ps) 7 февраля 2013 года |
--- |
|
|