| *** |
- А я говорю, можешь!
- Не могу.
- Берёшь ручку и выводишь слово – одно слово, потом ещё, затем ещё. Не смей, не смей! сдаваться.
- Нет у меня больше слов. Не подвластны.
- Берёшь ручку и выводишь – ну?
- …
- Ну?!
- Мама мыла раму?
- Хотя бы. Ты ведь даже из «мама мыла раму» — да только из мамы, только из рамы, способен наваять.
- Мог. Мог!! – понимаешь!?... дурочка, ты конченая.
- А ты, слизняк.
- А я слизняк.
- Бездарь.
- Да!да!да! Бездарь! Пус!-тыш!-ка!
- По-моему вполне название.
- Уйди, пожалуйста. Или я тебя ударю. Или заплачу.
- Вот-вот, поплачь – порыдай. Безутешно.
- Уйди.
- Хренушки, милый. И ты возьмёшь ручку и напишешь. Не сейчас, так через час, или через три, или через неделю, или…
- Взял я.
- Молодца. Теперь выводи – раз буковку, два буковку… Кофе принести? а слёзки вытрем, и никто их не увидит, про них не узнает…
- Каждый день? – журналист с брезгливым интересом разглядывал пациента в нечистое окошечко.
Пациент корёжил гримасы, шептал губами, отмахивался, бросал и хватал ломаные карандаши.
- Каждый. – ответил почти равнодушный врач.
- Жуть.
- Ну почему сразу и категорично – жуть? Подождите минуты три-четыре… – и врач закурил, поизучал ноготь и заусенцы. Медленно скурил за половину: - Начал? пишет?
- Вроде.
- Вы – на его лицо, на лицо – блаженное?
- Ага. И прям гордое.
- А вы – жуть. Он счастлив. Он победитель, преодолеватель себя и судьбы, и для неё…
- Для кого неё? а, ну да.
- Примерно на полчаса.
- А после?
- После, всё сначала. Цикличность. Конечно, с перерывами на питание, уколы, сон…
- Кошмар.
- Хм. Вы, пардон, сколько за день бываете счастливы?
- В смысле?
- В наибуквальнейшем — в минутах, пусть в секундах, пусть ежемесячно…
Журналист сальноватенько чуть смутился что ли. Отошёл от окошечка, тоже закурил, присел попой на врачебный стол, тоже хмыкнул.
Врач апатично потянул из ящичка недорогую початую бутылочку.
(zestanoyjoker ps) 7 февраля 2013 года |
| --- |
|
|