- А…-лё?
- … Слушаю.
- Алё?!
- Слушаю.
- Х-мур?
- … Да.
- Хмууурр!!! Нашла! Нашлааа!!! Ииин!шшаллаа!
- … Салка?
- Ага. Хмур, трубку не бросай!
- … С чего мне трубку бросать?
- Ну вдруг. Хмууур… Мурашки. Не обращай внимания. Представляешь, откуда звоню? Небось, в окно выглянул? Признайся, выглянул?
- Признаюсь, выглянул.
- Дождь?
- Туман.
- Туумааан. Густой и мокрый? Не буркни, что сухой и прозрачный.
- Не успел.
- Смеюсь. И слёзку смахиваю. Вот и тушь потекла… Хмууур. Ой, как я соскучилась. Трахдибидох! как соскучилась. По дождям, по густому и мокрому туману, по желтеющим шуршащим листьям, по дворам вашим… нашим, с окурками и мусорными баками… по тебе. Как ты там? Нет! Не отвечай! Сначала послушай! Слушаешь?
- Конечно.
- Пробило меня сегодня ночью. Твоей фразой, что ничего хуже, чем одиночество. Убийственное наше отечественное, окаянное стылое одиночество, буквально — зацени, и твоё «буквально» помню — убийственное.
- Прям уж мои…
- Что?... Что?! Хмур!!?
- Не кричи, прям уж мои — и фраза, и «буквально».
- Прям уж твои… Восемь лет. Восемь.
- Девять, и четыре месяца… с половиной.
- Что?!... Разве уже девять?... Факт, девять. В Сиднее я, Хмур. В тёплом и прекрасном, чужом Сиднее. Представляешь? Утро сейчас здесь. Тёплое прекрасное чужое утро. Я прилететь хочу.
- … Вот незадача, мне аккурат на днях непременно отъехать надо.
- Молчи! Не брякай. Быстро не получится. И в следующий месяц не получится. В ноябре. Или в марте… Хмур? Хмур!?
- … Пожалуй, в ноябре подходящее время. Когда плачет снег.
- Когда что?
- Но в марте ещё лучше, удачнее… чтоб весна впереди.
- По австралийскому календарю — осень.
- Вот и говорю, удачнее.
- Противный. Сыч. Ты совсем сыч, Хмур! Буквально курлычешь.
- Гукаю. Сычи гукают и ухают.
- Точно, гукаешь. С детства путаю — курлычат, ухают, гукают, гогочут… И дольше думаешь перед ответами. Буквально паузы выдерживаешь. Я тебе звонить буду. Можно?
- … У меня есть выбор?
- Нет. Больше нет. Повтори — когда снег плачет, да?
- Нет. Да.
- Обалдеть. Мурашки.
- «Линкор» у тебя по-прежнему?
- … Вроде того.
- Тот самый?
- Ну а откуда новый? нынче и не выпускают, раритет.
- С ума сойти… Не поверишь, помню чем салон пахнет, звук заедающей пепельницы, потрескивание лампочки… Ты погрузнел? Толстый? Брюхо?
- … Скорее… потяжелел.
- Представляю. Правда, представляю: обрюзг, покрупнел, небось в мохнатом свитере, сидишь в потёмках, куришь — и также хлещешь коньяк, и также в «Обожжённом фикусе»? ну, признайся!
- Совру, не также.
- Ты перестал пить коньяк?!!! Мамочки... или… ходить в «Фикус»?
- Ходить… в «Фикус». Снесли его, да и я же переехал. Тебя не проведёшь.
- И не надо. Не надо меня опять проводить. Ей-ей, достаточно… Ты подозрительно замолчал. Опять собираешься меня провести? Не ври.
- Пытаюсь немножко.
- Женщина?... мне полагалось сообразить. Извини.
- Можно назвать и женщина. Не стоит извиняться.
- Согласна, не стоит. Я понимаю. Отвечаю — понимаю. Девять лет. Но я всё равно прилечу. Полюбасу. Мне важно. Важнее всего остального. Мне просто нельзя не прилететь. Понимаешь?
- Понимаю. В ноябре?
- На край, в марте.
- Лучше в марте.
- … И увезу тебя в Сидней.
- Хы. Мне бы вот — в магазин...
- Ха! в магазин — грю, в Сидней собирайся! между прочим, обратная половина мира.
- Между прочим. А в твоём Сиднее продаются яблоки с шишечками?
- В моём непременно будут.
- В твоём тёплом чужом Сиднее?
- Гад. … Как дочки?
- Выросли. У них своя жизнь.
- Это же естественно.
- Безусловно.
- Не бучся.
- Не бучюсь, с чего взяла?
- Слышу. Про скайп снова соврёшь?
- Почему совру? просто не нравится, дурацкая придумка: пялится друг на дружку, типа в домашней обстановке, практически в быту — носки, лифчики — будто в окно заглядывать.
- Дык, добровольно ж.
- Оттого и дурацкая.
- Зачем-то ты это… но шут с тобою, я подожду, я теперь и терпеливая. Не спросишь ещё какая?
- Не спрошу.
- Гад. Мурашки. Мурашки в глазах! — помнишь?
- Помню.
- Новости показывают, про у вас… про у нас: толпы, попы, дубинки, озабоченный лик г-на президента… Обалдеть, разница лишь в ликах, и датах. Ты не лезь.
- Буквально гарантирую.
- Мда? Дьябольщина. Ладно. Пока пусть ладно. Не перестаю буквально поражаться как ты предугадал — ты ж тогда про сейчас написал.
- Угу, тогда.
- А сейчас? Прочти из сейчас?
- Из сейчас у меня исключительно чепухи.
- Читай. Чрезвычайно соскучилась по твоим чепухам, дефицит в Сиднеях-Бомбеях чепухов.
- Эт наверное от дефицита г-нов президентов и попов, наверное взаимосвязано однако.
- Однако-однако. Читай.
*я знаю осени дымы
не труб печных — какие к чёрту печи
— клубы паров
ноябрьской воды
как будто гнев декабрьской картечи
предчувствие
предсмертие
предзимье
покроет иней
и сжимает лёд
и снег
на панорамнейшей картине
— ямщик околевает
и поёт
и так всегда
на век
на два
на все столетья
предчувствие
зима
поветрие
ямщик завяз
парит над речкой
и треснет вяз
декабрьской осечкой
(zestanoyjoker)13 октября 2012 года
- Ты не поедешь в Сидней.
- Не поеду.
- … Расскажи про неё?
- Про кого?
- Не прикидывайся. Молоденькая? Маленькая?
- Льстишь бесстыдно. Старше. Высокая. Серьёзная. Умная. Заведующая кафедрой.
- Хтооо?
- Заведующая кафедрой… графического дизайна. Доцент… или даже профессор, я не особо ориентируюсь.
- И ты её шпилишь? профессора?!
- Дурёха. Малёк. Я её уважаю. И я её ждал. И я её штудирую. Профессоров штудируют, эт ж очевидно.
- И укрываешь пледом?
- Редко.
- Опс!, врёшь. Ты не умеешь редко, хрен отобьёшься от тебя с твоим заботливым пледом.
- Но ведь тёплый?
- И колючий зверский… Другая у тебя. Или никакой.
- Другая. А у неё другой. Очень горько, Салка. Но что заведующая кафедрой, клянусь.
В конце октября Хмур перестал отвечать на звонки.
Салка перестала колебаться между ноябрём и мартом.
В помельчавшем исконно неприветливом отеческом аэропорту сыпал липкий снег.
Название «такси» унаследовало лишь умопомрачительные цены.
Столичная кольцевая окончательно облысела, зато покрылась завесью вывесок и нелепыми громадами торговых центров из нелепого, в снегопаде и хлябях, взметнувшегося яркого цветного стекла.
Городская окраина почти противоположна той, что связывала.
Кварталы и дворы тоже уменьшись, сжались. Салка нехорошо подумала, что словно в напряжении перед.
И за два подъезда Салка узнала «Линкор» — безколёсный, безлобовушный, угвазданный и вскрытый не первыми холодами.
И сразу для Салки прояснилось, как резко проявившаяся фотка.
Уже не к кому, незачем входить в подъезд.
Салка и не вошла.
К сорока дням Салка вычислила заведующую кафедрой дизайна. Вернее её картину. Вернее её через картину, а картину через неё.
Связалась по скайпу.
Действительно крупная и серьёзная.
- Хочу купить вашу «Когда плачет снег».
- Сожалею, но названная работа не продаётся.
- Я знала Хмура. Возможно не совсем того, возможно сильно не того, которого знали вы – моложе, раньше. Меня зовут Салка.
Взаимно попялились. Взаимно невесело, но чуть и схоже смешливо усмехнулись.
- Вы должны произнести что-то, по чему у меня не останется сомнений — его… условие-предупреждение.
Шут их, вероятно, не соврал про редко.
- Дьябольщина… Должна. Обалдеть. Обалдеть? Иииншалла?... Линкор?... Мурашки?! Мурашки в глазах?!!
- … Сделка, посредством курьерской службы, устроит?
- Абсолютно. Благодарю. И, конечно, спасибо за собственно картину — она… евошная.
*останутся дочки
останутся строчки
и что-то наверно ещё
и Дон на картине
Шут в аквамарине
с котомкою через плечо
не так уж и мало
для встречи с оскалом
безглазой
безносой
с косой
кто звались друзьями
по маю и пьяни
с пахучей сухой колбасой
придут за оградку
попомнят про блядки
— чадру
рядом с той же косой
про всполохи степи
костёр на рассвете
про просто один непокой
и Дон на картине
Шут в аквамарине
шагают как будто домой
(zestanoyjoker) 14 октября 2012
- Она моя. После обеда — и ваша.
(zestanoyjoker) 13-14 октября 2012 года
и в статусе P.S.
я с тем июнем в тьму уйдуцепляясь за него и отпускаяи ту июньскую звездучто до утра белелатаяи ты ходила нагишомс распущенными гривой волосамив последний раз кибальчишоммне выпало игральными костямиих бросил шуткривясь без злаусмешкой даже виноватойты рядом длинноного шлалюбимой любящей Гекатой тот выжигающий июнь свежайшийбелыйи предельныйкогда хотелось крикнуть «Плюнь!»но так хотелось нераздельноа кости падали стучапереворачиваясь — «пусто»и не хватало звёздочке лучаи не хватило грустно чувствая буду помнить тот июнья с тем июнем в тьму уйдуцепляясь за него и отпуская
|