| *** |
В ушном чипе шебуршнулось и хрипнуло:
- Всё, парни. Чисто. Отбой. Возвращайтесь по дальнему периметру.
И мы с Таушем зашагали по сильно задымленной улице, по осколкам стекла, и каменной крошке, ещё настороженные, неостывшие, но уже с той наваливающейся и оглушающей усталостью, когда если не разум, то некое неосознанное предчувствие, понимает, что больше нет непосредственной опасности и неожиданности, что бой, с прелестью неизвестности кто в любой момент выскочит из за угла – враг или свой, закончен.
На бывшем перекрёстке бывшего шоссе и бывшего бульвара мы его и встретили. Или он нас.
Он не стал прятаться ни на вскидывание автоматов ни на щёлк предохранителей, и как мне показалось, не драпанул бы и на выстрелы.
И это была первая странность. Нежелающего нас убивать, статичного вислоухого мы не видели, наверное, уже лет пять.
Тауш всё-таки сомневаться нисколько не стал, – прицеливаться спокойно куда комфортнее, чем в запале и на инстинкте.
- Обожди – вдруг сказал я. Именно вдруг. Хрен, почему.
Вислоухий был пацаном. Пацанёнком. Худющим, с развязанными или оборванными шнурками правого рваного (как и рваного левого) берца, в явно несоразмерных обносках ненавистного полосатого комбинезона, с жутко впалыми щеками, и с присохшей козявкой, на длинном шелушном носу.
- Чё так? – удивился Тауш.
Вислоухий вьюнош по-прежнему не бежал.
Хотя мы то приближались и не изрешетили его лишь по очевидному недоразумению.
- Чудной какой-то – ответил я Таушу, и себе.
- Может того… заминированный? или бацильный? – недавно огнечёсы трепали что-то эдакое.
- Скорее контуженный. Ну и голодный.
- Чёёёё??? – Тауш возмущённо стволом мотнул.
Пацан напрягся. Заметно. Но вместо того чтобы, наконец, рвануть, опустился на корточки, и обхватил руками голову. Даже непонятно, существовали мы для него или нет.
- Эй! – окликнул я. И Тауш мгновенно вернул мушку ствола на верный прицел.
И тут малолетка заскулил, завыл. Зло и жалобно. Жалобно и зло.
- Давай, прикладом? – и патроны не потратим…
- Обожди – повторил я. Хрен, почему: – Эй!... Эээй!!!... Жрать хочешь?
- Ну ты даёшь – с омерзением перекривился и сплюнул Тауш: Аптечку не подать?... А ну, встать! Подняться!!! грызоед, гиенонедобитыш… Перед тобой, выродок два гвардейца, второго специального…
Пацан нас заметил. Как минимум, Тауша.
И у него вправду, словно у гиены, подтянулся нос и ощерилась мордочка. Если, конечно, помню довоенные природоведческие программы визора.
- Вот счааа я тебя – с почти радостной оттяжечкой перехватил Тауш цевьё и над курком.
Я тоже перехватил. И тоже цевьё Тауша.
- Как думаешь, сколько ему?
- Да мне по барабану! Ты, глянь, присмотрись, если у самого застлало – эт ж мразь! тварь!!! вражина – вчера Хростика на куски разорвали, и кишки вокруг будки и шлагбаума обмотали… Хростика!!! уууу!!! смердячеглоточные…
- А если мы его – до лейтенанта?
- Чё???
- А там, вдруг – и в штаб батальона. Типа пленного.
Пленных гвардейцы не брали... да никогда не брали. В смысле, не доводили.
- Тьфу!!!! мерзость. И дурость. Но в одном прав…
- В чём?
- Лейтенант просто его не шлёпнет. Неее. Он из него резьбу по дереву исполнит. Пилочкой для ногтей. Наподобие своего фигурного приклада.
Лейтенант свою пилочку для ногтей и собственно свои ногти обожал. Как и свой уникальный, выскокохудожественный приклад. «Сохраняю себя» – пояснял, и вокруг кивали, вон Тротти сапёр салфетки везде отыскивает, собирает, разноцветные. Короче, не стал бы лейтенант вислоухого, не пилочкой, не прикладом – в этом Тауш очень ошибался. Но ни в том что «просто не шлёплет».
Бледный и дрожащий вислоухий сделал движение волдырястой рукой.
Как не выпалили, чудесатее чудесатого.
- Вроде показывает он нам чего...
Тауш снова сплюнул и передёрнулся.
Вислоухий движение повторил. Более чётко.
- Точняк, на витрину мага показывает. Может, поглядим?
- А если там ещё десяточек поджидают? или пара канистр «радуги ада» заготовлено? Буську помнишь?
- И рад бы забыть.
- И грю, сволота… А хитрыыые. Зараза! Трясётся, а сидит, таращится. Слушай, ну давай шлёпнем его, а? и пошагаем. И так опаздываем, удивительно, что не запросили пока...
- Если там кто бы был, мы бы почувствовали. Мы теперь их кожей чувствуем. Как, наверное, и они нас – ты чуешь чего?
Что Таушу хотелось ответить, по всем его веснушкам было видно. Но не соврал.
- Чё то там есть. Но не то. Не так.
- Постереги. Слазаю.
- Уж постерегу, не сомневайся.
Витрина, как витрина. Высаженная и выгоревшая.
Сказать что меня стремало, эт как икнуть, вместо пукнуть. Полсекунды прикидывал – мож, гранатой вначале?
- Бляяядь!...
Меня одновременно застыло, развернуло, и присело, и отклонило.
И Тауш и вислоухий на месте. И всё остальное вроде.
- Шухер?
- Хм… Типа того. Сссука. В смысле, он – сука. В смысле, сиськи. Грызоедка. Тьфу, блин!
К витрине и спиной не спокойно оказалось.
А действительно сиськи ведь. Теперь очевидно.
И я полез в витрину.
В витрине лежал свёрток. Ворошочек. Двигающийся. Ползающий. Плачущий. Скулящий.
- Ёхррр…
Тауш щурился издалека. Молодчага.
- Трупаки?
- Да наоборот как-то. Ребё… Дитёныш.
И я вынес свёрток.
Вислоухая ощерилась и завыла. Зло и жалобно. Жалобно и зло.
- Писец – констатировал Тауш. Передёрнулся, сплюнул, и матюгнулся.
- И чё делать будем?
- К лейтенанту поведём – съязвил Тауш.
У ребё… у дитё… у малыша ушки казались вполне человеческими. И мордашка. Если, конечно, помню довоенные младенческие мордашки.
И мордашка засунула мой грязный и просаженный палец к себе в ротик.
- Ну этот то верняк не контуженный – у Тауша буквально прорезалось потрясающее ЧЮ.
- Пайку подай.
- Спятил?! чтоб я – им? ему?
- И дезинфектор приготовь, -- пол… нет… треть порции. Покормим, вколем, и разбежимся.
Вислоухая следила.
Тауш плевался, матюгался, но разрывал пай, и набирал шприц. Не переставая щуриться и целиться. Дай небо каждому такого друга и напарника.
Малыш сосал, разъезжался глазками, и грел через пластины.
А потом мы пошли.
А они остались.
- … Ты до войны помнишь?
- Мало. В основном почему-то синеву с облаками, и запахи травы… или листвы. Дом. Родных.
- А… вислоухих?
- Вот ещё. И помнить не хочу. Не-же-ла-ю. И отвали. Достал за сёдня.
- Почему-то они звались остроухими, а не вислоухими.
- Угу. А вот эти чудесные развалины, почему-то назывались славным городишком Лазоревым Лелем. Достал, так достал. Мутанты они! вражины!... и малёк – вражина. Тьфу!
- А мы?
У края зоны Тауша пробило двойным самострелом. Прадедушкин трюк, а нате нам. Умер быстро. И чуть потраченная аптечка не понадобилась.
В ушном чипе шебуршнулось и хрипнуло:
- … Куда стрекоз высылать? Координаты? Сча выжжем, до канализаций…
- Диктую секторы д-23, д-24, е-23, е-24 … д-25, е-25 – нет, отмена!!! отмена – д-25, е-25! Повторяю д-23, д-24, е-23, е-24 – как приняли?
- Приняли, приняли… Вали. Салют гвардии рядовому Таушу! Смерть вислоухим гиенонедобитышам! За нами прошлое и будущее!
(zestanoyjoker) 24 ноября 2009 года |
| --- |
|
|