| *** |
Юниц решительно вздохнул перед дверцей, на которой была прибита медная табличка, с витиеватой гравировкой «Специалист по лекарской магии 2го порядка, г-н Кунст Камер», и, под звяк колокольчика, переступил порог.
Как и положено для волшебства, его встретили полумрак, терпкие запахи и бородатое лицо, с пристальным взглядом из под кустистых бровей.
- Добрый день. Чем могу, молодой человек?
- Здравствуйте. Кажется, я нуждаюсь в вашей помощи.
- Любовь? Удача в коммерческих делах? Карьера и ратные подвиги? Специфические заболевания и расстройства?
- Вот, да… Похоже на последнее.
- Посещали увеселительные заведения?
- Что? Эээ… В смысле?... Аа! Нет-нет! – Юниц даже покраснел: Не посещаю. Я писатель. Хотя и молодой. Но говорят, что перспективный.
- Молодые и перспективные писатели не посещают увеселительных заведений?
- Что? Эээ… Не могу ответить уверено. За малой… да буквально нулевой информированностью.
- Некоторое, и значимое, упущение для вашей профессии.
- Наверное. Возможно. Извините, но вы меня не сбивайте, мне оказалось сложно заставить себя прийти. У меня… определённые сердечные проблемы.
- Значит всё-таки любовь.
- Что? Эээ… Ну… отчасти. Говорят вы способны смотреть внутрь человека? И рассматривать его органы?
Г-н Кунст Камер довольно хмыкнул. Как и каждый незлой полумошенник, с полунакладной бородой и полуфальшивым диплом, он с особым удовольствием брался за то что действительно умел.
- Чистейшая правда.
- Замечательно! То бишь, пока не знаю, замечательно ли, но очень и очень прошу вас посмотреть на моё сердце.
- Что ж… Желание клиента — закон. Тем более выполнимое. Пройдёмте за ту ширму. И снимите камзол и рубашку.
За ширмой как-то причудливо падали и скрещивались лучи освещения. И Юниц, заметно волнуясь, встал в их перекрестие.
- Вы сразу мне скажете, что увидите?
- Если не страдаете эпилепсией, умственными отклонениями и малокровием, смогу и показать.
- Только насчёт умственных сомневаюсь…
- Если сомневаетесь — нормальны, верный признак. Сосредоточьтесь на розовенькой занавесочке, перед вами. А я спроецирую.
Брови и борода специалиста по лекарской магии 2го порядка зашевелились, по углам закуточка чуть полыхнуло, бахнуло и заклубилось, и на экране из занавесочки проявилась, словно аккуратно вскрытая, грудь молодого писателя.
- Ох – сказал Юниц.
- Мда… – прошептал и господин Кунст Камер. – Какое страшно-красивое сердце.
Сердце Юница не имело защитной плёнки, что оберегает форму и поверхность прочих сердец. И то ли казалось то ли и на самом деле имело необычно увеличенные размеры. Большое, постоянно кровоточащее всей формой и поверхностью, сердце.
- Мда… Непросто вам с ним приходится?
- С тем и пришёл. Буквально на всё реагирует. С детства. Другие котёнка приблудного, собаку бездомную обойдут, или и пнут, а у меня там… сразу кровью обливается. Не поверите, на бульваре, акацию обломают… А уж бьется как… прям, колотится.
- Поверю.
- А, представляете, что переживаю, когда бунт, война, стихийное бедствие или мор? Потому и писать стал, чтобы хоть как-то изливалось.
- Помогло?
- Не знаю. Мне каждый раз настолько тяжело, что забываются, затираются прошлые ощущения. У вас получится мне помочь?
- Одевайтесь. И послушайте. Да, у меня есть одно заклинание…
- Ооо! Господин магический лекарь, моя благодарность…
- Обождите. У меня серьёзные сомнения, в последствиях — конкретно в вашем случае.
- Но почему?
- Заклинание называется «скорлупа». И собственно название впрямую отражает действие: дать положенное вашему сердцу по природе не удастся — я не хирург, тем более не Создатель — лишь покрыть скорлупой.
- Ооо! Господин магический лекарь…
- Дослушайте сначала!... Вы ведь писатель. Молодой и перспективный. А не чиновник, не жандармский ротмистр, не ростовщик… Понимаете?
Юниц задумался.
- Вообще-то я выучил много приёмов. И хоть я и молод, но я способный, и всегда старался по-настоящему научиться своему ремеслу — клянусь!
- Надеетесь, что окажется достаточным?
- Надеюсь – твёрдо произнёс Юниц. – Я устал от непохожести и постоянной боли. В том числе и от боли сейчас. Зачем она мне?
... Юниц, с естественным ходом времени, перестал быть молодым и перспективным писателем, и стал писателем известным — он не ошибся, что отлично усвоил необходимые для выбранного ремесла приёмы, и старался по-настоящему и по-прежнему.
Но, конечно, Юниц изменился.
Ничего не мучило, не обливалось и не колотилось внутри грудной клетки известного писателя. Он писал рассудочно и расчётливо. Даже про бунты, войны, стихийные бедствия или мор.
И вполне вероятно, что и потому, по прошествии лет, Юниц снова зашёл в дверь, на которой тоже изменилась витиеватая гравировка, и теперь значилось: «Специалист по лекарской магии высшего порядка…»
- Здравствуйте-здравствуйте, магистр.
- Оооо… Кхе-кхе… Взаимно приветствую уважаемого мэтра. Могу ли и в этот раз…
- Можете. Мне хочется посмотреть на своё нынешнее сердце.
- Опять беспокоит?!... Гарантии не прилагалось, однако…
- Нет. Абсолютно. И никаких претензий. Но мне… интересно что ли.
- Кхм-кхм… Обождите. У меня…
- … серьёзные сомнения в последствиях? и конкретно в моём случае?
- У вас потрясающая память, мэтр.
- Я всегда старался по-настоящему научиться своему ремеслу. А данный навык не из последних.
- Безусловно. Но всё-таки вы не чиновник, не жандармский ротмистр, не ростовщик… Впрочем желание клиента — закон. Тем более выполнимое. Пройдёмте за ширму. И снимите камзол и рубашку.
Под крепкой скорлупой…
- Ох – сказал Юниц.
- Мда… – невольно прошептал и господин Кунст Камер.
Но фразу «Какое страшно-некрасивое сердце» добавил уже про себя, как и положено специалисту высшего порядка, пусть и с наполовину накладной бородой, и наполовину фальшивым дипломом.
… маленькое усушенное подобие орешка, и червячок.
А с улицы тихонько послышалось странное — одновременно и тявк бездомной собаки, и мяуканье приблудного котёнка, и треск обламываемых веток у акации. Послышалось незачем.
(zestanoyjoker) 19 июля 2008 года |
| --- |
|
|