*** |
… Требовалось всё-таки дорешить. И Шурупов пытался. Но не получалось. Получалось ходить от окна до прихожей и бормотать: "так не бывает".
Конечно, не бывает.
За стеклом окна, с высоты одиннадцатого, мир оставался прежним; кто-то куда спешил, по ветреной улице, кто-то покуривал у подъезда, собачники ёжились на бульваре, по дороге, мимо светофоров и вывесок ехали машины, – вот одна, аккурат, резко затормозила по асфальту и наледи, и в шуруповскую приоткрытую форточку влетел визг тормозов…
Шурупов коротко попробовал задуматься о том, способны ли слышать-различать спятившие тормозные визги?… Но ответа не имелось. За отсутствием до личного опыта.
И внутри шуруповской квартирки - норма. Во всяком случае, ничем не отличимая от вчера - ну не убрано чуток, полной пепельницей воняет, пыль протереть бы, да ведь давно, кроме как для себя, больше не для кого.
"Ещё можно позвонить" - вдруг сообразил Шурупов. Но снова последовал затык мыслительного продолжения - кому? куда? Словно услышав недодуманное, телефон задребезжал. От неожиданности Шурупов выронил горящую сигарету на протёртый палас. Пришлось одновременно и хватать телефонную трубку и затаптывать вонючие рассыпавшиеся дымоогонёчки. - Здорово – бодро и совершенно буднично пробасила мембрана, голосом Сайкина. - Привет – не особо уверенно ответил приятелю Шурупов. - Представляешь, гадина Морозова свалила на меня и вычитку… - Не очень представляю – честно признался Шурупов - "… сказать-не сказать?" - Сука… Тварь просто. И зарплату ей повысили. Ей, а не мне! Уйду на хер. - Обожди, Сань… У меня… - туман, сразу за дверью. - Надо искать новую работу - задницей, чувствую. И кошельком… Ты что-то сказал? чего-чего у тебя? я не понял… - Угу. И я пока тоже… Ладно, давай потом созвонимся-поговорим. И Шурупов положил трубку на рычажочки, хотя Сайкин ещё что-то продолжал говорить-переспрашивать. "Фиг кому и куда позвонишь. Туман, знаете ли, у меня тут…"
Особой смелостью и решительностью Шурупов не отличался. Но приходилось признать очевидным, что рассчитывать приходиться лишь на себя. Шурупов закурил, наверное, пятую-шестую подряд и попёрся на кухню, соображая что где-то в ящичках имелся такой топорик для отбивки мяса. Топорик нашёлся быстро. Но оказался нечист и меньше, и легче, чем надеялось.
… Перед входной-выходной дверью Шурупов подзадержался, выскребая из внутренних сусек (вот словечко то) подобие смелости. К тому же нелепо мыслилось - чё бы прихватить с собой окромя нестрашного топорика? - накинул куртку, в кармане обрадовано нащупав ключи, зажигалку и перочинный ножик…
Наконец, Шурупов провернул замок и открыл дверь - ужасно надеясь что сейчас обнаружит там нормально прибалдевшую непричёсанную соседку, выносящую мусорное ведро.
Неа… Зря надеялся. Ни соседки ни даже кафеля тамбура. Как и собственно тамбура.
Туман. Густой. Почти облака. Шагов через десять ни шиша не различить. Пожухлая травка, павшие листья и веточки - от порога квартиры. И лесом пахнет. На одиннадцатом то…
Впрочем, подобное Шурупов часа три себе говорил. Как с утра дверь открыл.
"А здорово страшно, блин. Солярис, прям, мля.
… Может и документы нужно захватить?" Под ногой тихо хрустнуло… "Когда ж я по лесу бродил?... И вдруг сейчас подо мной пустота?... Ровно в одиннадцать этажей высотой… или глубиной? - тьфу, ёлы…"
Между тем, шаг за шагом (медленно-медленно, осторожно-осторожно), и дверь за спиной уже неразличима. Вернуться захотелось до спазма в брюшке.
Но вокруг пахло детством, на край юностью, и отдалённо, правда, всё равно ни фига не видно, чирикало.
Без компаса, у Шурупова мелькнуло чё то про мох и (или) лишайник с северной стороны, про полярную звезду и прочую пионерсколагерную и армейскую хрень, но не больше, чем мелькнуло - страх отпустил, и казалось что идёт Шурупов чётко куда-то и зачем-то.
И идя, Шурупов вспоминал и думал. Разное. Но никому не сказал, не признался бы про что. Потому что, вспоминалось и думалось только своё. Такое своё что остаётся только в снах и на совести.
Да и некому ведь. В густом тумане, сразу за дверью…
*** - … Недели три не встречала. – непричёсанная соседка заинтересована обществом обеспокоенного Сайкина и хмурого участкового. – Но дверь у него хлопает каждый день. Точнее, каждые утро и вечер. Хлоп и хлоп. - Как это? – Сайкин зачем-то склоняется вслед за участковым осматривать замочную скважину. Соседка запахивает (но не запахивая) халатик и пожимает плечами: - И … лесом от его квартиры теперь тянет. - Как это? – больше нахмуривается участковый. - А вот так… - и соседка растаращивается ненакрашенными глазами и показывает пальцем на пол, где валяются пара веточек и жёлтокрасный лист. В талых лужицах, натёкших с обуви Сайкина и участкового. - Будем ломать – зло решается участковый. – Разрешите от вас в ЖЭК, насчёт слесаря, позвонить? - Естественно – весело соглашается соседка. Но косится на статного Сайкина. Но Сайкин считается другом Шурупова и ему не до ерунды. - Не надо слесаря – и прежде чем участковый успевает возразить, Сайкин выносит дверь плечом.
… за дверью — туман.
(zestanoyjoker) 30 декабря 2007 года |
--- |
|
|