*** |
год 197…
… Во двор въехал грузовик, и в последнюю свободную квартиру, на первом этаже, начали выгружаться новые жильцы. Всё как обычно; мебель, перекрики «… а где…?», фикусы-герани, холодильник-шкапчики, коробки-чемоданы-тюки, папа-мама-бабушка и она — «Солнышко, подай то-то… Солнышко, а вот это не забыла?... Солнышко, помоги бабушке!»
… В тот же вечер новенькая вышла знакомиться. Двор подвис сканируя — хотя тогда одно слово применяли по-другому, а второе знали фантасты и в НИИ.
… Нифига никакое не Солнышко — не рыжая, ни конапушек.
Новенькая тоже постояла пару секунд приглядываясь к неприступным мальчишеской и девчоночьей группировкам — собственно дворовым сплочениям, как и самому двору, от роду было полгода, сказала бабушкам на лавочке «Здравствуйте!», и направилась к Анюте Цискерович, воздвигающей в песочнице минарет, похожий на докторскую колбасу, воткнутую торчком. Анюта опасливо призагородила сооружение. Песочница основательно Анюте мала, но не в «резиночку» ни в «войнушку» её играть не звали. - У тебя тут не хватает — новенькая почесала в затылке, порылась в кармашке и вытащила, вместе с крошками, повязку дружинника, затем быстро нашла прямую веточку, примотала тесёмками повязку к веточке и водрузила знамя на минарет: Здорово? - Да – тихо ответила Анюта Цискерович, вежливо не поясняя обретённой лучшей подруге что, по замыслу создательницы, это недостроенный жираф. - Дево-очка… — сладко начала с ближайшей лавочки Тамара Семёновна, вроде из двадцать девятой: А тебе разве родители разрешают таким играть? - Конечно. Мы же все — и взрослые, и дети — одинаково, советские люди. Тамара Семёновна растерялась. Лавочки зашептались.
- Я, Солнышко. Теперь буду тут жить. То есть вообще то я нормальная такая Груздева Катерина, но для своих — Солнышко. - Анюта – протянула шершавую от песка и неуверенности ладошку и Анюта. Привычно замалчивая что для своих она и Цискерович.
Дальше первый вечер Солнышка на дворе закончился без происшествий. Не считая что Солнышко утащила Анюту с собой «помогать со въездом» — и вежливый папа Анюты, перед тем как нажать неработающий звонок, долго вытирал ноги, на ухлюстанном побелкой пластмассовом половичке.
… Но уже на второй день у Солнышка произошло настоящее боестолкновение. Само собой из-за Анюты Цискерович. Они собирались поливать «газон» — огороженную проплешину, между воздвигнутым и не воздвигнутым. Двор, заинтересованно и поощрительно, держался от инициативы на расстоянии. Солнышко выбежала с леденцами и лейкой. Они вместе с Анютой сосали огромных цветных петушков, и поливали — Анюта скромничала — но у Солнышка первые водяная и леденцовая порция закончились быстро, и Солнышко поскакала за восполнением.
А когда выскочила обратно из подъезда…
Анюта Цискерович привычно плакала, а вокруг неё кружил Борька Губерднов, облизывая ещё не чистую, вкусную, липкую палочку. - Еврейкам не положено! Жидовкам не положено!... - Гад ты — внятно сказала ему Солнышко, подойдя. - Чё?! — А ну…. Ууу! — и Борька замахнулся Солнышко не стала замахиваться. Просто врезала, оборотом-полукругом, словно шашкой, полной лейкой по борькиной башке. Самой кромкой, чуть проржавленного донышка, ровно по серёдке макушки. - уууу… — И от борькиной башки полетели брызги, и глаза Борьки моментально превратились в глаза сплющенного китайца, или монгола. Но во дворе знали что Борька истерик. И чтоб победить его, просто надавать, или даже сбить его с ног, явно недостаточно. Борька ткнул кулаком Солнышку под нос и сделал шаг вперёд. Солнышко отступила на шаг назад, закусила разбитую губу и вторично врезала, полукругом, и снова самой кромкой, снова ровно по середине борькиной башки. - уууу…. Борька присел — слёзы у него текли уже по рубашке, и, по крабьи отползая, Борька нашаривал какую-то, валяющуюся послестроительную железяку. С тыла, в раскорячку крабьего вражеского ракурса, Анюта Цискаревич посильно добавила скромного пендаля. - Эй, ты!!! Свинохрыл! А ну-ка положь бяку на место!!! — и к месту битвы, раздвигая зрителей, вразвалочку приблизился, со свитой, Серёга Огурец. - Ша! мальки… Ты, Гиммлер малолетний, давай… сдзынь отсюда побырому. А ты щеглиха, ну-к! подойди-ка поближе. Солнышко не двинулась с места. Только крепче в лейку вцепилась. А Цискерович — в Солнышко. - Ладно. Мы героев уважаем, сами подойдём… Кто-то сиганул за взрослыми. Огурец молча разглядывал, курил, глубоко затягиваясь, сквозь татуированную кисть. Свита хмыкала, сплёвывала и щерилась. Солнышко стёрла смешанное с лица — следом семенила Цискерович, и тронула огурцовые сбитые костяшки: - Вы хулиган? - Ага. Заквартальных гоняли… - Хулиганом — плохо. В тюрьму сядете. - Сяду — выйду… Меня то конфетой угостишь? - У меня один остался. Для себя или друзей. - На друга не качу штоль? - Друзей люди сами себе выбирать должны. Извините. - Ну-ну… Молоток, щеглиха. Валяйте на свой добровольный трудовой фронт. … К месту виктории, поражения и церемониала спешили на разборки родители.
Когда Солнышко и Анюта сидели после у Цискеровичей; «… попробуй вот вишнёвого? … а земляничного? … а финского шоколада?» — и лишь когда улыбчивые тётя Тома и дядя Вова оставили девочек «на междусобойчик», Солнышко отодрала с губы пластырь — Анюту поморщило, и, мазанув пальцы в сукровице, потянулась к отпрянувшей подруге: - Мы с тобой сегодня, как в книжке Сат Ока — на Анютиной щеке появилась красненькая полосочка: И тебе надо дать имя. - К-какое? - Красивое. Цесарка. - Эт ж, вроде… курица… или индюшка. - Может и курица. Но красиво. Значит и курица красивая. Между прочим, папка грил, и павлин — курица. Теперь мы с тобой — Солнышко и Цесарка. Кровные сёстры. На всю жизнь. У Анюты Цискерович от слов «на всю жизнь» немножко закружилась голова, и опять засвербело в тёмных глазах.
*** … Через девять лет Цискеровичи уехали на ПМЖ. Накануне молодёжь двора — да, даже и из заквартальных подвалило, собралась на проводы Аньки Цесарки, на давно перетасканные, в тот самый разросшийся газон, лавочки. Натащили жрачки-хавки, «сушняка», портвейна и «водовки», и костерок маленький развели, зная что никто сегодня не станет орать им из светящихся домашним окон, загонять и «пресекать». Хорошее, уютное место получилось «в газоне» — здесь догуливали свадьбы, дни рождения и проводы, очередные освобождения и разводы Огурца, здесь поминали зловредную Тамару Семёновну, и Борьку Губерднова не вернувшегося с Афгана, а год назад и тихого «молодого» дядю Вову, папку Аньки. Солнышко и Цесарка сидели, обнявшись, и остальные старались им не мешать. - … Оказывается, не все люди одинаково советские — одним из последнего сказала Солнышку Цесарка. И наверное впервые, Солнышко не нашлась чего ответить кровной сестре.
Год 200…
… Во двор въехал грузовик и начали выгружаться новые жильцы. Всё как обычно; мебель, перекрики «… а где…?», фикусы-герани, холодильники-микроволновки-шкапчики, коробки-чемоданы-тюки, и она… - Гру… Груздева. Солнышко! СОЛ-НЫ-ШКО!!! - Анька?... Анька!!! Цесарка!!!!!!!
- Значит, вернулась… - Вернулась. Советский я человек, оказывается. Хотя и накрылась та клятая совдепия закономерным медным тазом — чтоб её… - А там… как? Тётя Тома… жива? - Жива, слава клятой торе. А… твои? - Мама — в прошлою зиму. Папа — в 95ом. Хотел, наконец, лучший и самый честный репортаж сделать — четыре десятка лет хотел — наконец и случилось… - Прости. И долей. А там то… Да всяко там. Ты сча со стула упадёшь — я ж майор в отставке. - Ты??? Майор??? - А то. А исчо бизнесвумен. А исчо мать трёх девчонок. - Трёх??? - А то. А исчо дважды разведёнка и доктор исторических наук. А… у тебя как? - У меня… Да нормально. Училка я. Обычная училка в 202ой, заквартальной. Но лучшая, однако… по округу. И тоже дважды разведёнка. Своих детишек нет. И не будет.
… В окошко постучали. Тихонько. Почти пошкрябали. Располневшая Солнышко заливисто, покогдатошнему засмеялась, подмигнула подтянутой и загорелой Цесарке, и крикнула в форточку: - … Ну чё? припёрся таки? - Кать, ну прости — а?... Ну, прости… Солнышко ты моё. - прогундел, туберкулёзно закашлявшись и размазав худую прошрамленную физиономию по задождливому стеклу, седой Огурцов: Оооо!!!... Какие люди в Голливуде!!! Цэ ж Цесарка, блин!!! Ша и стоп-кран! — я сча сгоняю. - Заваливай уж давай… Я тебе сгоняю. Всё у нас есть.
(zestanoyjoker) 20 сентября 2007 года |
--- |
|
|