| *** |
Это был совсем другой Декан. Не тот поджарый тридцатилетний из давно написанного неудачно, а сегодняшний пятидесятилетний, тоже худой, но с характерной серой болезненной одутловатостью. Не назвать злой, но очевидно и намеренно недобрый. Кукольник. Но тоже не неутомимо несущий короб по дорогам, битый в околотках, порой предающий и себя и кукол, но упрямый, некрасиво нелепо падающий, но вновь поднимающийся, нащупывающий и подтягивающий свой короб.
А теперь просто старый, недобрый Кукольник, без короба.
- Хочешь услышать, что такое фашизм?
я не хотел.
- Разве тебе не интересно?
Когда-то раньше мне было очень интересно, когда представлялось, как в республиканских окопах лихо отбиваются атаки наступающих фалангистких цепей: пилотки с кисточкой, пересвистывается по окопу интернациональный мотивчик, враг — напротив, свои — рядом
а сейчас вот нет, до почти затошнило.
- Понимаю. Фашизм — это домик. Ну или квартира. Уютный чистенький пасторальный домик, с садиком, и весёлой мощеной дорожкой. Домик, из которого раздаётся по выходным детский смех и фальшиво строгий голос супруги.
я уже знал, что он скажет дальше. И действительно замутило. Потому что он скажет правду.
- Да. И за такой домик, за достаток, за безмятежный смех изнутри, ну и конечно за собственный покой, его владелец готов на любое безучастие, и на соучастие.
- Но ведь это же… очень человеческое желание — милый уютный собственный домик.
- Конечно – Кукольник, старый нездоровый Кукольник чуть улыбнулся. Не надо ему теперь улыбаться.– Всем хочется такого домика — и чиновнику, и учителю, и врачу, и лавочнику. Только
|
| --- |
|
|