| *** |
я вышел к нему, как валятся в неприметный овраг — неожиданно и сразу — дощатое, именно дощатое, а не бревенчатое строение, по всему (чёрти пока по чему всему) обитаемая, но времянка, доски старые, тёмные, в распахнутом настежь окне, набухшими тряпками наружу, свисали то ли шторы, то ли занавески, крыша кажется перекошенной…
Надо то мне было на станцию, а никак ни к непонятной хибаре — хибарище, но ливень врядил так что не только низвергались куботонны воды, но и обламывались серьёзные коряги, похоже и верхушки, я сбился, плутанул, тропа и её хитрые ответвления превратились в омерзительную и тяжёлую жижу, и совершенно стало не видно куда можно выйти…
- Эй! – я стукнулся в мокрую, осклизлую древесину: Хозяева есть?!... Эй?!!
- Чего барабанишь то? – хотя я стукнул разок - Заходь уж…
Голос мне ни то что не понравился, насторожил, слыхивал я эдакие интонации, в прошлые времена под эдакую интонацию прятали щёлк затвора обреза…
- … Да заходи, не стрельну.
- А случалось?
- Случалось. Но ствол изъяли.
«Можно подумать, у тебя один – рассказывай…»
Вошёл, стараясь побыстрее привыкнуть к полумраку. Споткнулся. Ещё раз споткнулся. Нащупал проминающуюся стенку, двинулся по ней, к проёмам.
Абориген сидел не на стуле, не на диване — на порожке второго проёма…
Немолодой. Кряжистый. Густой. Лица пока не разглядеть.
- …Куревом богат?
- Угу. Но сырое…
- А здесь всё сырое — кидай.
Кинул. Удивившись, что ведь он меня удержал на дистанции.
По ребячьи разозлившись, приблизился.
Теперь глаз и взгляда не разобрать — плотность повышена, а чёткость неа, пусть слабый, рассеянный, но должен свет освещать, а не освещает.
- Не нравлюсь? пытаешься сообразить кто?
- Пытаюсь. Вы не барышня – я начал нешуточно злиться, что за мокрая ерунда ерундовая, ей-ей: А кто… Лесник или егерь, или обычный сторож.
Он закурил, задымил, дважды кашлянул, заухал:
- Сторож-сторож… но и… егерь. – и поднял указательный палец, не средний…
Лохматый, но не до косм, не до кудлатости. Одежда кургузая. Глаза несветлые, лицо, черты лица переменчивые.
Устал я, блин, мерещится, морочит.
- До станции далеко?
- Отсюда всё близко. Отольёт, просохнет, пойдёшь-дойдёшь.
- Скоро отольёт то?
- Тут всё скоро.
- Тьфу, пропасть. В гостях у дядюшки Ау. Водка, чай имеются?
- Наглый.
- Заболеть не хочу. Компенсирую.
Медленно до меня допетривает, что совсем не чувствую жилых запахов, — ну например жрачки с утра оставшейся неубранной, убежавшего-подгоревшего, солений-приправок, тушёнок-сгушёнок, на крайняк ненавистных ошмёток воблы…
Неуютненько. Но и дивно привораживающе.
- Не ем третий день. Рана болит.
И предъявляет перевязанную левую руку, нечисто перевязанную.
- Могу посмотреть.
- Дохтор?
- Чё, дальше мысленно не считывается? Странствующий фельдшер. Антисептик нужен — спирт…
- Кхррм
- … перекись, йод, стрептоцид, водка, настойка, порох…
- Неужто и прижёг бы?...
- Ужто.
- Да понял, не филиппок чай. Сча, погодь.
Коренастый. Походочка покачивающаяся. Из которые — и в солдаты и в каторжане, и в пахари и в паханы.
Короче и всяко, лучше не связываться, столичную окраинную интельскую породу на замах перешибёт.
- … Не свалишь?
- Прикидываю.
- Зря. Заболеешь, помереть не помрёшь, но соплей — на пару недель. Тутошние дождики въедливые.
В «дождике» снова мощно затрещало-обрушилось.
-… Да и паровоз — часа через четыре. Коли провожу, быстро дотопаем.
- Ладно, неси...те – «коли»… Неоказание помощи, оставление в опасности… И чайку бы заварганить
- Учуешь. Ароматный.
- Вообще то я ароматные, мяты-лебеды-ромашки, не особо.
- А я фельдшеров странствующих не особо… Падлы, что карабин забрали.
Снаружи грохнуло и полыхнуло.
Спать захотелось, смаривает, душно.
- … Годится?
- Кхм… Придётся смешивать. И прижигать. А сменка для перевязки?...
Аромат вправду дурящий.
- Не барин.
- А — гангренку?
- Настырный. Где ж мне чистое найти?
- Тво… ваш дом, вам и виднее где.
- Хрена хренового виднее.
Кстати-некстати потемнело, в смысле повечерело.
- … В подполе посмотрю.
Ну конечно в подполе, где ж исчо чистое… Дурацкое место, нелепость-страшилка. И сопли в перспективе — факт — в обуви захлюпало (а хлюпает) — обеспечено.
Внизу навернулось.
… Ни фотографий, ни икон, ни покрывал, ни ковров и ковриков, ни рюшечек, ни одеял. За стеклом буфета; заросший пыльной зеленью алюминиевый кофейник, бюстик Мао Цзедуна и грамоты. Абажур без лампочки, лампочка без абажура. Вместо двух ножек у продавленного кресла, колесо, вроде от трактора — трактор в лесу, навевает… и в целом навевает.
- Годится?
- Хххх…
Парашютный шёлк и знамя, причём не советское, не красное, и не флотское…
- Со времён первой империалистической или отечественной 1812го?
Задумался чутка. Здоровой правой затылок пошкрябал:
- А эт когда и с кем?
- В 1812ом, это в 1812ом, с корсиканским чудовищем, в 1914ом… а — нафиг. Всё равно с парашютом трудно стыкуется.
- Вот и я грю… Парашют то от Махно.
- От коого??
- От Миньки Махно, он после Мозамбика притащил.
- После чегооо?? Хыхы — с Мозамбика пёр?
- Шут его. Но что после, точно. Обрабатывай, не трынди.
- Наглый.
- … а потом, ну что потом – сказала, катись, я и покатился.
- За орлянку не вязали?
- Чё?... Не помню, чтоб за орлянку. За другое. За жызненное.
- А после?
- Понятно, сидел. Откинулся. Бетон клал. Треску и уголёк добывал. Надоело. Нудно. Гулевал. Эк… эк-спро-приировал — туточки недалече, километров восемь, где стрелка… двоюродного дядьки «дегтярь» выкопал, шоблу сбил — товарняки притормаживают, «дегтярь» почти без надобности…
- Заловили?
- Обложили. Все грибы потоптали. А у меня всего полдиска и две гранаты, одна сгнила — время, огород… Миньку продырявили. А он добрый, мухи не обидит, и «шмель» на разок… он и дал, когда окружили… кричали сильно — кто Минька, кто не Минька, не разберёшь.
- Прям, «шмель»?
- А почему не «шмель»?... Нам при дербанке и танки попадались. Но без соляры к ним. Солдатик-пацан был, а соляры не. Да и куда на ём в лесу…
- Ну да, не трактор.
- Не сбивай… Обратно к ней, она — «а документы? а трудовая книжка? а алименты?!», а от меня мхом, болотом и «мишкой на севере» воняет — крайний на тогда эшелон… Мура-чепуха…
- На тогда?
- Святого духа для пропитанья маловато.
- Верите?
- В кого?
- В святой дух.
- Леший разберёт… Вот в леших верю. Раньше, ещё в светлое будущее — очень хотелось, как про такое будущее послушаешь, успокаиваешься, добреешь, смысл появляется.
- Чё ж тогда эшелоны дербанить, если в светлое будущее верите?
- Верил. А чё не дербанить?
- Дык… нехорошо ж.
- А нас с Минькой и шесть мужиков, вертолётами и собаками травить, хорошо? мы здесь в войнушку в детстве играли, у нас здесь родители, дядья-кумовья, деды и бабки похоронены, а теперь нас здесь — вертолётами… А не сажать тех, кто эшелонами пиздит? кто консервку и лесхоз угробил? кто девчат на трассу выгнал, или кто на трассе их и в те и не в те дырки... а что я без аусвайсов, без трудовой книжки, и без… как его, заразу? инэнэ, не человек — как нет меня, хорошо?... Ну а раз нет, так на нет и суда нет — так нам те же деды завещали.
- Вы же первые начали?
- Как это?
- Ну, сначала же вы — «дегтярь» откопали, дербанить, затем вас — собаками и вертолётами.
- Фельдшер ты, проходящий… Сначала светлое будущее опять отменили и изгадили. А почему его закопали?
- Кого?
- «Дегтярь». Может, кто и пушку закопал, но я не нашёл. Мужик зря фигню какую не сховает. Даже когда ему про светлое будущее телевизоры бубнят. Только нужное, что наверняка знает, что пригодится, ни ему, так детям — наверняка.
- Не боишь… не боитесь… с пришлым беседовать? Запросто выйду и…
- Ты выйди. Густо чаёк настоялся?...
я и не вышел. Каюсь, последней интельской мыслью решил, что на первой же, блескучей от влаги, полусказочной полянке, получил вроде кастетом по голове — не зло, умеючи и насмерть.
На самом деле, попали в затылок резиновой антинародной экономно возвращающейся назад в дуло и в магазин пулей, из бесшумного вертолёта, с логотипом известного моджахедского банка.
Зато, место чудное — словно духотой сморило — и всё тут близко, всё скоро; земля мягкая, дожди частые и шумные, грибы обильные, и простуда не заботит, вообще больше ничего не заботит и не раздражает, бывает знакомый леший с обрезом и присказкой «хрена хренового» мимо шастнет, или кикиморки с проклятиями на некачественные презервативы... чуть на пригорке — хибарина дождя, сквозь её дощатые щели, красиво полыхают молнии.
Не каждому пожелаю.
(zestanoyjoker) 17 июля 2011 года |
| --- |
|
|