*** |
Было в доме прозрачно и гулко, был закат золотой, небывалый. Положила в пустую шкатулку свою душу, что горевала.
И в руках понесла через снежный, Заметеленный северный город. И не плакала больше, конечно, только дергалось белое горло,
порождая беззвучную песню (аллилуйя любви, аллилуйя). Шевелилась в шкатулке тесной, засыпала душа, горюя.
Хоронила ее среди леса, среди снега копала ямку, и по тонким березам белесым лунный свет растекался яркий.
Прожила, пробыла, продышала теплый круг на стекле аккуратно, а болела потом душа ли – так откуда и знать-то, правда.
Пусть лежат под землей и снегом боль и ярость, тоска и горе, не найти до скончанья века, где копала; забыла вскоре.
Не ищи, не ходи за тоскою, ветер трогай, грейся на солнце. Страшно думать, что будет с тобою, если в тело душа вернется. |
--- |
|
|